Чем отличается христианская вера от католической. Главные различия православия от католицизма

В этом году весь христианский мир одновременно отмечает главный праздник Церкви — Воскресение Христово. Это вновь напоминает об общем корне, от которого ведут происхождение основные христианские конфессии, о существовавшем некогда единстве всех христиан. Однако уже почти тысячу лет между восточным и западным христианством это единство нарушено. Если многим знакома дата 1054 года как официально признанный историками год разделения Православной и Католической Церквей, то, возможно, не всем известно, что ей предшествовал длительный процесс постепенного расхождения.

В данной публикации читателю предлагается сокращенный вариант статьи архимандрита Плакиды (Дезея) «История одного раскола». Это краткое исследование причин и истории разрыва между западным и восточным христианством. Не рассматривая детально догматических тонкостей, останавливаясь только на истоках богословских разногласий в учении блаженного Августина Иппонийского, отец Плакида приводит историко-культурный обзор событий, предшествовавших упомянутой дате 1054 года и последовавших после нее. Он показывает, что разделение произошло не в единочасье и не внезапно, а явилось следствием «длительного исторического процесса, на который повлияли как вероучительные разногласия, так и политические и культурные факторы».

Основная работа по переводу с французского оригинала была выполнена студентами Сретенской Духовной семинарии под руководством Т.А. Шутовой. Редакторская правка и подготовка текста осуществлена В.Г. Массалитиной. Полный текст статьи опубликован на сайте «Православная Франция. Взгляд из России» .

Предвестники раскола

Учение епископов и церковных писателей, чьи произведения были написаны на латинском языке, — святителей Илария Пиктавийского (315-367), Амвросия Медиоланского (340-397), преподобного Иоанна Кассиана Римлянина (360-435) и многих других — было полностью созвучно с учением греческих святых отцов: святителей Василия Великого (329-379), Григория Богослова (330-390), Иоанна Златоуста (344-407) и других. Западные отцы отличались от восточных подчас лишь тем, что делали акцент более на нравоучительной составляющей, нежели на глубоком богословском анализе.

Первое покушение на эту вероучительную гармонию произошло с появлением учения блаженного Августина, епископа Иппонийского (354-430). Здесь мы встречаемся с одной из самых волнующих загадок христианской истории. В блаженном Августине, которому в наивысшей степени было присуще чувство единства Церкви и любовь к нему, не было ничего от ересиарха. И тем не менее по многим направлениям Августин открыл христианской мысли новые пути, оставившие глубокий отпечаток в истории Запада, но в то же время оказавшиеся почти полностью чуждыми не-латинским Церквям.

С одной стороны, Августин, самый «философствующий» из отцов Церкви, склонен к превозношению способностей человеческого разума в области богопознания. Он разработал богословское учение о Святой Троице, которое легло в основу латинской доктрины об исхождении Святого Духа от Отца и Сына (на латыни — Filioque ). Согласно более древней традиции, Святой Дух берет Свое начало, так же как и Сын, только от Отца. Восточные отцы всегда придерживались этой формулы, содержащейся в Священном Писании Нового Завета (см.: Ин. 15, 26), и видели в Filioque искажение апостольской веры. Они отмечали, что в результате этого учения в Западной Церкви произошло некое принижение Самой Ипостаси и роли Святого Духа, что, по их мнению, привело к определенному усилению институциональных и юридических аспектов в жизни Церкви. С V века Filioque повсеместно допускалось на Западе, практически без ведома не-латинских Церквей, но в Символ веры оно было добавлено позже.

В том, что касается внутренней жизни, Августин настолько подчеркивал человеческую немощь и всемогущество Божественной благодати, что получалось, будто он умалял человеческую свободу перед лицом Божественного предопределения.

Гениальная и в высшей степени привлекательная личность Августина еще при его жизни вызывала восхищение на Западе, где его вскоре стали считать величайшим из отцов Церкви и почти полностью сосредоточились только на его школе. В значительной степени римский католицизм и отколовшиеся от него янсенизм и протестантизм будут отличаться от Православия тем, чем они обязаны святому Августину. Средневековые конфликты между священством и империей, введение схоластического метода в средневековых университетах, клерикализм и антиклерикализм в западном обществе являются в различной степени и в разных формах либо наследием, либо последствиями августинизма.

В IV-V вв. появляется еще одно разногласие между Римом и другими Церквями. Для всех Церквей Востока и Запада первенство, признанное за Римской Церковью, проистекало, с одной стороны, из того, что она была Церковью бывшей столицы империи, а с другой — из того, что она была прославлена проповедью и мученичеством двух первоверховных апостолов Петра и Павла. Но это первенство inter pares («между равными») не означало, что Римская Церковь является резиденцией централизованного управления Вселенской Церковью.

Однако, начиная со второй половины IV века, в Риме зарождается иное понимание. Римская Церковь и ее епископ требуют себе главенствующей власти, которая делала бы ее руководящим органом правления Вселенской Церковью. Согласно римской доктрине, это первенство основано на ясно выраженной воле Христа, Который, по их мнению, наделил этой властью Петра, сказав ему: «Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16, 18). Папа Римский считал себя уже не просто преемником Петра, признаваемого с тех пор первым епископом Рима, но и его викарием, в котором как бы продолжает жить первоверховный апостол и через него править Вселенской Церковью.

Несмотря на некоторое сопротивление, это положение о первенстве было мало-помалу принято всем Западом. Остальные Церкви в целом придерживались древнего понимания первенства, нередко допуская некую двусмысленность в своих отношениях с Римским престолом.

Кризис в Позднем Средневековье

VII в. стал свидетелем рождения ислама, который начал распространяться с молниеносной скоростью, чему способствовал джихад — священная война, позволившая арабам покорить Персидскую империю, долгое время бывшую грозным соперником империи Римской, а также территории патриархатов Александрии, Антиохии и Иерусалима. Начиная с этого периода, патриархи упомянутых городов часто были вынуждены поручать управление оставшейся христианской паствой своим представителям, которые пребывали на местах, в то время как сами они должны были жить в Константинополе. В результате этого произошло относительное уменьшение значимости этих патриархов, а патриарх столицы империи, кафедра которого уже во время Халкидонского собора (451) была поставлена на второе место после Рима, таким образом стал, в какой-то степени, высшим судьей Церквей Востока.

С появлением Исаврийской династии (717) разразился иконоборческий кризис (726). Императоры Лев III (717-741), Константин V (741-775) и их преемники запретили изображать Христа и святых и почитать иконы. Противников императорской доктрины, в основном монахов, бросали в тюрьмы, подвергали пыткам, умерщвляли, как во времена языческих императоров.

Римские папы поддержали противников иконоборчества и прервали общение с императорами-иконоборцами. А те в ответ на это присоединили к Константинопольскому Патриархату Калабрию, Сицилию и Иллирию (западную часть Балкан и север Греции), которые до того времени находились под юрисдикцией папы Римского.

Одновременно с этим, для того чтобы успешнее противостоять наступлению арабов, императоры-иконоборцы провозгласили себя приверженцами греческого патриотизма, очень далекого от господствовавшей до этого универсалистской «римской» идеи, и потеряли интерес к негреческим областям империи, в частности, к северной и центральной Италии, на которые притязали лангобарды.

Законность почитания икон была восстановлена на VII Вселенском соборе в Никее (787). После нового витка иконоборчества, начавшегося в 813 г., православное учение окончательно восторжествовало в Константинополе в 843 г.

Общение между Римом и империей было тем самым восстановлено. Но то, что императоры-иконоборцы ограничили свои внешнеполитические интересы греческой частью империи, привело к тому, что Римские папы стали искать для себя других покровителей. Ранее папы, не имевшие территориального суверенитета, были лояльными поданными империи. Теперь, уязвленные присоединением Иллирии к Константинополю и оставленные без защиты перед лицом нашествия лангобардов, они обратились к франкам и в ущерб Меровингам, которые всегда поддерживали отношения с Константинополем, стали способствовать приходу новой династии Каролингов, носителей иных амбиций.

В 739 г. папа Григорий III, стремясь помешать лангобардскому королю Луитпранду объединить Италию под своей властью, обратился к майордому Карлу Мартелу, который пытался использовать смерть Теодориха IV для того, чтобы устранить Меровингов. В обмен на его помощь он пообещал отказаться от всякой лояльности константинопольскому императору и воспользоваться покровительством исключительно короля франков. Григорий III был последним папой, который просил у императора утверждения своего избрания. Его преемники уже будут утверждаться франкским двором.

Карл Мартел не смог оправдать надежд Григория III. Однако в 754 г. папа Стефан II самолично отправляется во Францию, чтобы встретиться с Пипином Коротким . Тот в 756 г. отвоевал Равенну у лангобардов, но вместо того, чтобы вернуть Константинополю, передал ее папе, положив основание образованной вскоре Папской области, которая превратила пап в независимых светских правителей. Для того чтобы дать правовое обоснование сложившемуся положению, в Риме была разработана знаменитая подделка — «Константинов дар», согласно которой император Константин якобы передал папе Сильвестру (314-335) императорские полномочия над Западом.

25 сентября 800 г. папа Лев III без всякого участия Константинополя возложил на голову Карла Великого императорскую корону и нарек его императором. Ни Карл Великий, ни позже другие германские императоры, которые в какой-то степени восстанавливали созданную им империю, не стали соправителями константинопольского императора, в соответствии с уложением, принятым вскоре после смерти императора Феодосия (395). Константинополь неоднократно предлагал компромиссное решение подобного рода, что сохранило бы единство Романии . Но каролингская империя желала быть единственной законной христианской империей и стремилась занять место империи константинопольской, считая ее отжившей. Вот почему богословы из окружения Карла Великого позволили себе осудить постановления VII Вселенского собора о почитании икон как запятнанные идолопоклонством и ввести Filioque в Никео-Цареградский Символ веры. Однако папы трезво воспротивились этим неосторожным мерам, направленным на принижение греческой веры.

Тем не менее, политический разрыв между франкским миром и папством с одной стороны и древней Римской империей Константинополя с другой был предрешен. А такой разрыв не мог не привести и к собственно религиозному расколу, если принять во внимание то особое богословское значение, какое христианская мысль придавала единству империи, рассматривая его как выражение единства народа Божия.

Во второй половине IX в. антагонизм между Римом и Константинополем проявился на новой почве: встал вопрос, к какой юрисдикции отнести славянские народы, вступавшие в то время на путь христианства. Этот новый конфликт также оставил глубокий след в истории Европы.

В то время папой стал Николай I (858-867), человек энергичный, стремившийся установить римскую концепцию господства папы во Вселенской Церкви, ограничить вмешательства светских властей в церковные дела, а также боровшийся против центробежных тенденций, проявлявшихся у части западного епископата. Свои действия он подкреплял получившими хождение незадолго до этого поддельными декреталиями, якобы выпущенными предыдущими папами.

В Константинополе же патриархом стал Фотий (858-867 и 877-886). Как убедительно установили современные историки , личность святителя Фотия и события времени его правления были сильно очернены его противниками. Это был очень образованный человек, глубоко преданный православной вере, ревностный служитель Церкви. Он хорошо понимал, какое большое значение имеет просвещение славян. Именно по его инициативе святые Кирилл и Мефодий отправились просвещать велико-моравские земли. Их миссия в Моравии была, в конечном счете, задушена и вытеснена происками германских проповедников. Тем не менее они успели перевести на славянский язык богослужебные и наиболее важные библейские тексты, создав для этого алфавит, и таким образом заложили фундамент культуры славянских земель. Фотий занимался также просвещением народов Балкан и Руси. В 864 г. он крестил Бориса, князя Болгарского.

Но Борис, разочарованный тем, что не получил от Константинополя автономную церковную иерархию для своего народа, повернулся на некоторое время к Риму, принимая латинских миссионеров. Фотию стало известно, что те проповедуют латинское учение об исхождении Святого Духа и, похоже, используют Символ веры с добавлением Filioque .

Тогда же папа Николай I вмешался во внутренние дела Константинопольского Патриархата, добиваясь смещения Фотия, чтобы с помощью церковных интриг восстановить на кафедре бывшего патриарха Игнатия, низложенного в 861 г. В ответ на это император Михаил III и святитель Фотий созвали в Константинополе собор (867), постановления которого впоследствии были уничтожены. Этот собор, по-видимому, признал учение о Filioque еретическим, объявил неправомерным вмешательство папы в дела Константинопольской Церкви и разорвал с ним литургическое общение. А так как от западных епископов в Константинополь поступили жалобы на «тиранию» Николая I, то собор предложил императору Людовику Германскому низложить папу.

В результате дворцового переворота Фотий был низложен, а новый собор (869-870), созванный в Константинополе, осудил его. Этот собор до сих пор считается на Западе VIII Вселенским собором. Затем при императоре Василии I святитель Фотий был возвращен из опалы. В 879 г. в Константинополе снова был созван собор, который в присутствии легатов нового папы Иоанна VIII (872-882) восстановил Фотия на кафедре. Тогда же были сделаны уступки в отношении Болгарии, которая возвратилась в юрисдикцию Рима, сохранив при этом греческое духовенство. Впрочем, Болгария вскоре добилась церковной независимости и осталась в орбите интересов Константинополя. Папа Иоанн VIII написал патриарху Фотию письмо, осуждавшее добавление Filioque в Символ веры, не осуждая при этом само учение. Фотий, вероятно не заметив этой тонкости, решил, что одержал победу. Вопреки устойчивым ложным представлениям можно утверждать, что никакой так называемой второй Фотиевой схизмы не было, а литургическое общение между Римом и Константинополем сохранялось еще более века.

Разрыв в XI веке

XI в. для Византийской империи был поистине «золотым». Мощь арабов окончательно подорвана, Антиохия вернулась в состав империи, еще немного — и был бы освобожден Иерусалим. Разгромлен болгарский царь Симеон (893-927), пытавшийся создать выгодную для него романо-болгарскую империю, та же участь постигла Самуила, поднявшего восстание с целью образования македонского государства, после чего Болгария вернулась в империю. Киевская Русь, приняв христианство, быстро становилась частью византийской цивилизации. Стремительный культурный и духовный подъем, начавшийся сразу после торжества Православия в 843 г., сопровождался политическим и экономическим расцветом империи.

Как ни странно, но победы Византии, в том числе над исламом, были выгодны и Западу, создав благоприятные условия для зарождения Западной Европы в том виде, в каком она будет существовать в течение многих веков. А точкой отсчета этого процесса можно считать образование в 962 г. Священной Римской империи германской нации и в 987 г. — Франции Капетингов. Тем не менее, именно в XI в., казавшимся столь многообещающим, между новым западным миром и Римской империей Константинополя произошел духовный разрыв, непоправимый раскол, последствия которого были для Европы трагичными.

С начала XI в. имя папы больше не поминалось в константинопольских диптихах, а это означало, что общение с ним прервано. Это завершение длительного процесса, изучаемого нами. Точно не известно, что послужило непосредственной причиной этого разрыва. Возможно, поводом стало включение Filioque в исповедание веры, отправленное папой Сергием IV в Константинополь в 1009 г. вместе с извещением о его вступлении на Римский престол. Как бы то ни было, но во время коронации германского императора Генриха II (1014) Символ веры пелся в Риме с Filioque .

Кроме введения Filioque был еще целый ряд латинских обычаев, возмущавших византийцев и увеличивавших поводы для разногласий. Среди них особенно серьезным было использование пресного хлеба для совершения Евхаристии. Если в первые века повсюду использовался квасной хлеб, то с VII-VIII веков Евхаристия стала совершаться на Западе с использованием облаток из пресного хлеба, то есть без закваски, как это делали древние евреи на свою пасху. Символическому языку в то время придавалось огромное значение, вот почему греками использование пресного хлеба воспринималось как возвращение к иудаизму. Они видели в этом отрицание той новизны и того духовного характера жертвы Спасителя, которые были предложены Им взамен ветхозаветных обрядов. В их глазах использование «мертвого» хлеба означало, что Спаситель в воплощении принял лишь человеческое тело, но не душу…

В XI в. с большей силой продолжалось укрепление папской власти, которое началось еще во времена папы Николая I. Дело в том, что в X в. власть папства была как никогда ранее ослаблена, будучи жертвой действий различных группировок римской аристократии или испытывая давление германских императоров. В Римской Церкви распространились различные злоупотребления: продажа церковных должностей и пожалование их мирянами, браки или сожительства в среде священства… Но во время понтификата Льва XI (1047-1054) началась настоящая реформа Западной Церкви. Новый папа окружил себя достойными людьми, в основном уроженцами Лотарингии, среди которых выделялся кардинал Гумберт, епископ Белой Сильвы. Реформаторы не видели иного средства для исправления бедственного состояния латинского христианства, кроме усиления власти и авторитета папы. В их представлении папская власть, так как они ее понимали, должна распространяться на Вселенскую Церковь, как латинскую, так и греческую.

В 1054 г. произошло событие, которое могло остаться незначительным, однако послужило поводом для драматического столкновения между церковной традицией Константинополя и западным реформаторским течением.

Стремясь получить помощь папы перед угрозой норманнов, покушавшихся на византийские владения юга Италии, император Константин Мономах по наущению латинянина Аргира, назначенного им правителем этих владений, занял примирительную по отношению к Риму позицию и пожелал восстановить единство, прерванное, как мы видели, в начале века. Но действия латинских реформаторов на юге Италии, ущемлявшие византийские религиозные обычаи, обеспокоили Константинопольского патриарха Михаила Кирулария. Папские легаты, среди которых был и непреклонный епископ Белой Сильвы кардинал Гумберт, прибывшие в Константинополь для переговоров об объединении, замыслили руками императора сместить несговорчивого патриарха. Дело кончилось тем, что легаты возложили на престол Святой Софии буллу об отлучении Михаила Кирулария и его сторонников. А через несколько дней в ответ на это патриарх и созванный им собор отлучили от Церкви самих легатов.

Два обстоятельства придали поспешному и необдуманному поступку легатов значение, которые не могли оценить в то время. Во-первых, они снова затронули вопрос о Filioque , неправомочно упрекая греков в том, что те исключили его из Символа веры, хотя не-латинское христианство всегда рассматривало это учение как противоречащее апостольской традиции. Кроме того, византийцам стали ясны замыслы реформаторов распространить абсолютную и прямую власть папы на всех епископов и верующих даже и в самом Константинополе. Представленная в таком виде экклезиология казалась им совершенно новой и также не могла в их глазах не противоречить апостольской традиции. Ознакомившись с ситуацией, остальные восточные патриархи присоединились к позиции Константинополя.

1054 г. следовало бы рассматривать не столько как дату раскола, сколько как год первой неудавшейся попытки воссоединения. Никто тогда и представить себе не мог, что разделение, которое произошло между теми Церквями, которые вскоре назовут Православной и Римско-Католической, будет длиться веками.

После раскола

В основе раскола лежали главным образом вероучительные факторы, касающиеся различных представлений о тайне Святой Троицы и о структуре Церкви. К ним добавились также расхождения в менее важных вопросах, относящихся к церковным обычаям и обрядам.

В течение Средних веков латинский Запад продолжал развитие в направлении, которое еще более удалило его от православного мира и его духа. <…>

С другой стороны, произошли серьезные события, которые еще больше затруднили понимание между православными народами и латинским Западом. Вероятно, самым трагичным из них был IV крестовый поход, отклонившийся от основного пути и завершившийся разорением Константинополя, провозглашением латинского императора и установлением господства франкских сеньоров, которые по своему произволу кроили земельные владения бывшей Римской империи. Многие православные монахи были изгнаны из своих монастырей и заменены монахами латинскими. Все это, вероятно, происходило непреднамеренно, тем не менее такой поворот событий был логическим следствием создания западной империи и эволюции латинской Церкви с начала Средневековья. <…>

И в православии и в католичестве основой вероучения признано священное писание - Библия. В Символе веры католичества и православия основы вероучения сформулированы в 12 частях или членах:

В первом члене говорится о боге как творце мира - первой ипостаси Святой Троицы;

Во второй - о вере в Сына Божия Иисуса Христа;

Третий - это догмат боговоплощения, согласно которому Иисус Христос, оставаясь Богом, вместе с тем стал человеком, родившись от девы Марии;

Четвертый - о страдании и смерти Иисуса Христа, это догмат искупления;

Пятый - о воскресении Иисуса Христа;

В шестом говорится о телесном вознесении Иисуса Христа на небо;

В седьмом - о втором, грядущем пришествии Иисуса Христа на землю;

Восьмой член - о вере в Духа Святого;

Девятый - об отношении к церкви;

Десятый - о таинстве Крещения;

Одиннадцатый - о будущем всеобщем воскресении мертвых;

Двенадцатый - о жизни вечной.

Важное место в православии и католичестве занимают обряды - таинства. Признается семь таинств: Крещение, миропомазание, причащение, покаяние или исповедь, таинство священства, венчание, елеосвящение (соборование).

Православная и католическая церкви придают большое значение праздникам и постам. Пост, как правило, предшествует большим церковным праздникам. Сущность поста - это «очищение и обновление человеческой души», приготовление к важному событию религиозной жизни. Больших многодневных постов в православии и католичестве четыре: перед Пасхой, перед днем Петра и Павла, перед Успением Богородицы и перед Рождеством Христовым.

Различия между православием и католичеством

Начало разделения христианской церкви на католическую и православную было положено соперничеством между римскими папами и константинопольскими патриархами за главенство в христианском мире. Около 867г. произошел разрыв между папой Николаем I и константинопольским патриархом Фотием. Католицизм и православие нередко называют соответственно Западной и Восточной церквями.

Основой католического вероучения, как и всего христианства, приняты Священное писание и Священное предание. Однако, а отличие от православной церкви, католическая считает Священным преданием постановления не только семи первых Вселенских соборов, но и всех последующих соборов, а кроме того - папские послания и постановления.

Организация католической церкви отличается строгой централизацией. Римский папа - глава этой церкви. Он определяет доктрины по вопросам веры и морали. Его власть выше власти Вселенских соборов. Централизация католической церкви породила принцип догматического развития, выразившийся, в частности, в праве нетрадиционного толкования вероучения. Так, в Символе веры, признаваемом православной церковью, в догмате о Троице сказано, что Святой Дух исходит от Бога-Отца. Католический догмат провозглашает, что Святой Дух исходит и от Отца, и от Сына.

Сформировалось и своеобразное учение о роли церкви в деле спасения. Считается, что основа спасения - вера и добрые дела. Церковь, по учению католицизма (в православии этого нет), обладает сокровищницей «сверхдолжных» дел - «запасом» добрых дел, сотворенных Иисусом Христом, Богоматерью, святыми, благочестивыми христианами. Церковь имеет право распоряжаться этой сокровищницей, уделять из неё часть тому, кто в ней нуждается, то есть - отпускать грехи, даровать прощение кающимся. Отсюда учение об индульгенциях - об отпущении грехов за деньги или за какие-либо заслуги перед церковью. Отсюда - правила молитв за умерших и право сокращать срок пребывания души в чистилище.

Вселенское православие - это собрание поместных Церквей, которые имеют одинаковые догматы и сходное каноническое устройство, признают таинства друг друга и находятся в общении. Православие состоит из 15 автокефальных и нескольких автономных церквей. В отличие от православных церквей, Римский католицизм отличается прежде всего своей монолитностью. Принцип организации этой церкви более монархический: она имеет видимый центр своего единства - Папу Римского. В образе Папы сосредотачивается апостольская власть и учительный авторитет Римско-Католической церкви.

Православие относится к Священным Писаниям, сочинениям и деяниям отцов церкви как к священному слову изошедшему от Господа и переданному людям. Православие утверждает, что богоданные тексты не могут быть изменены или дополнены и должны читаться на том языке, на котором они были впервые даны людям. Таким образом православие стремится сохранить дух христианской веры таким каким принес его Христос, дух в котором жили апостолы, первые христиане и отцы Церкви. Поэтому православие взывает не столько к логике, сколько к совести человека. В православии с догматическим вероучением тесно связана система культовых действий. Основы этих культовых действий составляют семь главных обрядов-таинств: крещение, причащение, покаяние, миропомазание, брак, елеосвящение, священство. Помимо совершения таинств православная культовая система включает в себя молитвы, поклонение кресту, иконам, реликвиям, мощам и святым.

Католицизм рассматривает христианское предание скорее как «семена», которые Христос, апостолы и т.д. заронили в души и умы людей для того, чтобы те могли найти свои пути к Богу.

Избирают римского папу кардиналы, то есть высший слой духовенства Римско-католической церкви, который идет сразу за папой. Римский папа избирается двумя третями голосов кардиналов. Папа руководит Римско-католической церковью при помощи центрального государственного аппарата, который называется Римская курия. Это своего рода правительство, в котором есть подразделения, называемые конгрегациями. Они осуществляют руководство определенными областями церковной жизни. В светском правительстве это соответствовало бы министерствам.

Месса (литургия) является главным богослужением в католической церкви, которая до недавнего времени проводилась на латинском языке. Для усиления влияния на массы в настоящее время позволительно пользоваться национальными языками и вводить в литургию национальные мелодии.

Римский папа руководит Католической церковью как абсолютный монарх, конгрегации же являются лишь совещательными и административными органами при нём.

«Великий духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В этой священной стихии исчез и обновился мир». «Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер». «Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою», «история ее требует другой мысли, другой формулы»...

И вот ныне, когда наши поколения переживают великий государственный, хозяйственный, моральный и духовно-творческий провал в истории России и когда мы повсюду видим ее недругов (религиозных и политических), подготовляющих поход на ее самобытность и целость, мы должны твердо и точно выговорить: дорожим ли мы нашей русской самобытностью и готовы ли мы ее отстаивать? И далее: в чем эта самобытность, каковы ее основы и каковы те покушения на нее, которые мы должны предвидеть?

Самобытность русского народа выражается в его особливом и своеобразном духовном акте. Под «актом» надо разуметь внутренний строй и уклад человека: его способ чувствовать, созерцать, думать, желать и действовать. Каждый из русских, попав за границу, имел, да имеет и ныне, полную возможность убедиться на опыте в том, что другие народы имеют иной, отличный от нас бытовой и духовный уклад; мы испытываем это на каждом шагу и с трудом привыкаем к этому; иногда видим их превосходство, иногда остро чувствуем их неудовлетворенность, но всегда испытываем их инородность и начинаем томиться и тосковать по «родине». Это объясняется самобытностью нашего бытового и духовного уклада, или, выражаясь кратчайшим словом, у нас иной акт.

Русский национальный акт сложился под влиянием четырех великих факторов: природы (континентальность, равнина, климат, почва), славянской души, особливой веры и исторического развития (государственность, войны, территориальные размеры, многонациональность, хозяйство, образование, техника, культура). Невозможно осветить все это сразу. Об этом есть книги, - то драгоценные (Н. Гоголь «В чем же, наконец, существо русской поэзии»; Н. Данилевский «Россия и Европа»; И. Забелин «История русской жизни»; Ф. Достоевский «Дневник писателя»; В. Ключевский «Очерки и речи»), то мертворожденные (П. Чаадаев «Философские письма»; П. Милюков «Очерки по истории русской культуры»). В понимании и толковании этих факторов и самого русского творческого акта важно оставаться предметным и справедливым, не превращаясь ни в фанатического «славянофила», ни в слепого для России «западника». И это особенно важно в том основном вопросе, который мы здесь ставим, - о Православии и католичестве.

Среди недругов России, неприемлющих всю ее культуру и осуждающих всю ее историю, совершенно особое место занимают римские католики. Они исходят из того, что в мире есть «благо» и «истина» только там, где «ведет» Католическая Церковь и где люди беспрекословно признают авторитет римского епископа. Все остальное идет (так они понимают) по неправильному пути, пребывает во тьме или ереси и должно быть рано или поздно обращено в их веру. Это составляет не только «директиву» католицизма, но и само собою разумеющуюся основу или предпосылку всех его доктрин, книг, оценок, организаций, решений и действий. Heкатолическое в мире должно исчезнуть: или в результате пропаганды и обращения, или же погублением Божиим.

Сколько раз за последние годы католические прелаты принимались объяснять мне лично, что «Господь выметает железною метлою православный восток для того, чтобы воцарилась единая Католическая Церковь»... Сколько раз я содрогался от того ожесточения, которым дышали их речи и сверкали их глаза. И внимая этим речам, я начинал понимать, как мог прелат Мишель д"Эрбиньи, заведующий восточно-католическою пропагандою, дважды (в 1926 и в 1928 годах) ездить в Москву, чтобы налаживать унию с «обновленческой церковью» и, соответственно, «конкордат» с большевиками, и как мог он, возвращаясь оттуда, перепечатывать без оговорок гнусные статьи коммунистов, именующие мученическую, Православную, патриаршую Церковь (дословно) «сифилитической» и «развратной». И я понял тогда же, что «конкордат» Ватикана с Третьим Интернационалом не осуществился доселе не потому, что Ватикан «отверг» и «осудил» такое соглашение, а потому, что его не захотели сами коммунисты. Я понял разгром православных соборов, церквей и приходов в Польше, творившийся католиками в тридцатых годах текущего (двадцатого. - Прим. ред.) века... Я понял, наконец, в чем истинный смысл католических «молитв о спасении России»: как первоначальной, краткой, так и той, которая была составлена в 1926 году папою Бенедиктом XV и за чтение которой у них даруется (по объявлению) «триста дней индульгенции»...

И ныне, когда мы видим, как Ватикан годами снаряжается в поход на Россию, проводя массовую скупку русской религиозной литературы, православных икон и целых иконостасов, массовую подготовку католического духовенства к симуляции православного богослужения на русском языке («католичество восточного обряда»), пристальное изучение православной мысли и души ради доказательства их исторической несостоятельности, - мы все, русские люди, должны поставить перед собой вопрос о том, в чем же отличие Православия от католицизма, и постараться ответить себе на этот вопрос со всею объективностью, прямотою и исторической верностью.

Это есть отличие догматическое, церковно-организационное, обрядовое, миссионерское, политическое, нравственное и актовое. Последнее отличие есть жизненно-первоначальное: оно дает ключ к пониманию всех остальных.

Догматическое отличие известно каждому православному: во-первых, вопреки постановлениям Второго Вселенского Собора (Константинопольского, 381 г.) и Третьего Вселенского Собора (Ефесского, 431 г., Правило 7), католики ввели в 8-й член Символа веры добавление об исхождении Духа Святого не только от Отца, но и от Сына («филиокве»); во-вторых, в XIX веке к этому присоединился новый католический догмат о том, что Дева Мария была зачата непорочною («дэ иммакулата концепционэ»); в-третьих, в 1870 году был установлен новый догмат о непогрешимости римского папы в делах Церкви и вероучения («экс катэдра»); в-четвертых, в 1950 году был установлен еще один догмат о посмертном телесном вознесении Девы Марии. Эти догматы не признаны Православной Церковью. Таковы важнейшие догматические отличия.

Церковно-организационное отличие состоит в том, что католики признают римского первосвященника главою Церкви и заместителем Христа на земле, тогда как православные признают единого главу Церкви - Иисуса Христа и считают единственно правильным, чтобы Церковь строилась Вселенским и Поместными соборами. Православие не признает также светскую власть за епископами и не чтит католические орденские организации (в особенности иезуитов). Это важнейшие отличия.

Обрядовые отличия суть следующие. Православие не признает богослужения на латинском языке; оно блюдет литургии, составленные Василием Великим и Иоанном Златоустом, и не признает западных образцов; оно соблюдает завещанное Спасителем причащение под видом хлеба и вина и отвергает введенное католиками для мирян «причащение» одними «освященными облатками»; оно признает иконы, но не допускает скульптурных изображений в храмах; оно возводит исповедь к незримо присутствующему Христу и отрицает исповедальню как орган земной власти в руках священника. Православие создало совсем иную культуру церковного пения, молитвословия и звона; у него иное облачение; у него иное знамение креста; иное устроение алтаря; оно знает коленопреклонение, но отвергает католическое «приседание»; оно не знает дребезжащего звонка во время совершительных молитв и многого другого. Таковы важнейшие обрядовые отличия.

Миссионерские отличия суть следующие. Православие признает свободу исповедания и отвергает весь дух инквизиции; истребление еретиков, пытки, костры и принудительное крещение (Карл Великий). Оно блюдет при обращении чистоту религиозного созерцания и его свободу от всяких посторонних мотивов, особенно от застращивания, политического расчета и материальной помощи («благотворительность»); оно не считает, что земная помощь брату во Христе доказывает «правоверие» благотворителя. Оно, по слову Григория Богослова, ищет «не победить, а приобрести братьев» по вере. Оно не ищет власти на земле любою ценою. Таковы важнейшие миссионерские отличия.

Политические отличия таковы. Православная Церковь никогда не притязала ни на светское господство, ни на борьбу за государственную власть в виде политической партии. Исконное русско-православное разрешение вопроса таково: Церковь и государство имеют особые и различные задания, но помогают друг другу в борьбе за благо; государство правит, но не повелевает Церкви и не занимается принудительным миссионерством; Церковь организует свое дело свободно и самостоятельно, соблюдает светскую лояльность, но судит обо всем своим христианским мерилом и подает благие советы, а может быть, и обличения властителям и благое научение мирянам (вспомним Филиппа митрополита и патриарха Тихона). Ее оружие - не меч, не партийная политика и не орденская интрига, а совесть, наставление, обличение и отлучение. Византийские и послепетровские уклонения от этого порядка были явлениями нездоровыми.

Католицизм, напротив, ищет всегда и во всем и всеми путями - власти (светской, клерикальной, имущественной и лично-суггестивной).

Нравственное отличие таково. Православие взывает к свободному человеческому сердцу. Католицизм взывает к слепо-покорной воле. Православие ищет пробудить в человеке живую, творческую любовь и христианскую совесть. Католицизм требует от человека повиновения и соблюдения предписания (законничество). Православие спрашивает о самом лучшем и зовет к евангельскому совершенству. Католицизм спрашивает о «предписанном», «запрещенном», «позволенном», «простительном» и «непростительном». Православие идет в глубь души, ищет искренней веры и искренней доброты. Католицизм дисциплинирует внешнего человека, ищет наружного благочестия и удовлетворяется формальной видимостью доброделания.

И все это теснейше связано с первоначальным и глубочайшим актовым отличием, которое необходимо продумать до конца, и притом раз навсегда.

Исповедание отличается от исповедания по своему основному религиозному акту и его строению. Важно не только то, во что ты веруешь, но еще и то, чем, т. е. какими силами души, осуществляется твоя вера. С тех пор как Христос Спаситель утвердил веру на живой любви (см. Мк. 12, 30-33; Лк. 10, 27; ср. 1 Ин. 4, 7-8, 16), мы знаем, где искать веру и как найти ее. Это есть самое важное для понимания не только своей веры, но и особенно чужой веры и всей истории религии. Именно так мы должны понять и Православие, и католичество.

Есть религии, которые родятся из страха и питаются страхом; так, африканские негры в своей массе прежде всего боятся темноты и ночи, злых духов, колдовства, смерти. В борьбе с этим страхом и в эксплуатации его у других и слагается их религия.

Есть религии, которые родятся из вожделения; и питаются эротикой, принимаемой за «вдохновение»; такова религия Диониса-Вакха; таков «шиваизм левой руки» в Индии; таково русское хлыстовство.

Есть религии, живущие фантазией и воображением; их сторонники довольствуются мифическими легендами и химерами, поэзией, жертвоприношениями и обрядами, пренебрегая любовью, волей и мыслью. Таков индийский брахманизм.

Буддизм был создан как религия жизнеотвержения и аскезы. Конфуцианство возникло как религия исторически выстраданной и искренно прочувствованной моральной доктрины. Религиозный акт Египта был посвящен преодолению смерти. Иудейская религия искала прежде всего национального самоутверждения на земле, выдвигая генотеизм (бог национальной исключительности) и моральное законничество. Греки создали религию семейного очага и зримой красоты. Римляне - религию магического обряда. А христиане?

Православие и католичество одинаково возводят свою веру ко Христу, Сыну Божию, и к евангельскому благовествованию. И тем не менее их религиозные акты не только различны, но и несовместимы по своей противоположности. Именно этим определяются и все те отличия, которые я указал в предшествующей статье («О русском национализме». - Прим. ред.).

Первичное и основное пробуждение веры для православного есть движение сердца, созерцающей любви, которая видит Сына Божия во всей Его благости, во всем Его совершенстве и духовной силе, преклоняется и приемлет Его как сущую правду Божию, как свое главное жизненное сокровище. При свете этого совершенства православный познает свою греховность, укрепляет и очищает им свою совесть и вступает на путь покаяния и очищения.

Напротив, у католика «вера» пробуждается от волевого решения: довериться такому-то (католически-церковному) авторитету, подчиниться и покориться ему и заставить себя принять все, что этот авторитет решит и предпишет, включая и вопрос добра и зла, греха и его допустимости.

Почему у православного душа оживает от свободного умиления, от доброты, от сердечной радости - и тогда зацветает верою и соответственными ей добровольными делами. Здесь благовестие Христа вызывает искреннюю любовь к Богу, а свободная любовь пробуждает в душе христианскую волю и совесть.

Напротив, католик постоянными усилиями воли понуждает себя к той вере, которую ему предписывает его авторитет.

Однако в действительности воле подчинены всецело только внешние телодвижения, в гораздо меньшей степени ей подчинена сознательная мысль; еще меньше - жизнь воображения и повседневных чувствований (эмоций и аффектов). Ни любовь, ни вера, ни совесть воле не подчинены и могут совсем не отозваться на ее «понуждения». Можно принудить себя к стоянию и поклонам, но невозможно вынудить у себя благоговение, молитву, любовь и благодарение. Только внешнее «благочестие» повинуется воле, а оно и есть не более чем внешняя видимость или же просто притворство. Можно принудить себя к имущественному «пожертвованию»; но дар любви, сострадания, милосердия невынудим ни волею, ни авторитетом. За любовью - как земною, так и духовною - мысль и воображение следуют сами собой, естественно и охотно, но воля может биться над ними всю жизнь и не подчинить их своему давлению. Из раскрытого и любящего сердца совесть, как голос Божий, заговорит самостоятельно и властно. Но дисциплина воли не ведет к совести, а покорность внешнему авторитету заглушает личную совесть окончательно.

Так развертывается эта противоположность и непримиримость двух исповеданий, и нам, русским людям, необходимо продумать ее до конца.

Тот, кто строит религию на воле и на покорности авторитету, тот неизбежно должен будет ограничить веру умственным и словесным «признанием», оставляя сердце холодным и черствым, заменяя живую любовь - законничеством и дисциплиною, а христианскую доброту - «похвальными», но мертвыми делами. И самая молитва превратится у него в бездушные слова и неискренние телодвижения. Тот, кто знает религию древнеязыческого Рима, тот сразу узнает во всем этом его традицию. Именно эти черты католической религиозности всегда испытывались русской душой как чуждые, странные, искусственно-натянутые и неискренние. И когда мы слышим от православных людей, что в католическом богослужении есть внешняя торжественность, доводимая иногда до грандиозности и «красивости», но нет искренности и тепла, нет смирения и горения, нет сущей молитвы, а потому и духовной красоты, то мы знаем, где искать объяснения этому.

Эта противоположность двух исповеданий обнаруживается во всем. Так, первая задача православного миссионера - дать людям Святое Евангелие и богослужение на их языке и в полном тексте; католики держатся латинского языка, непонятного большинству народов, и воспрещают верующим самостоятельное чтение Библии. Православная душа ищет непосредственного приближения ко Христу во всем: от внутренней одинокой молитвы до приобщения Святых Таин. Католик смеет думать и чувствовать о Христе только то, что ему позволит авторитетный посредник, стоящий между ним и Богом, и в самом приобщении он остается лишенным и умалишенным, не приемля пресуществленного вина и получая вместо пресуществленного хлеба - некую замещающую его «облатку».

Далее, если вера зависит от воли и решения, то, очевидно, неверующий не верит потому, что не хочет веровать, а еретик еретичествует потому, что решил веровать по-своему; и «ведьма» служит дьяволу потому, что она одержима злою волею. Естественно, что они все преступники против Закона Божия и что их надо карать. Отсюда инквизиция и все те жестокие дела, которыми насыщена средневековая история католической Европы: крестовые походы против еретиков, костры, пытки, истребление целых городов (например, города Штединг в Германии в 1234 г.); в 1568 г. все жители Нидерландов, кроме названных поименно, были приговорены к смерти, как еретики.

В Испании инквизиция исчезла окончательно лишь в 1834 году. Обоснование этих казней понятно: неверующий есть нежелающий веровать, он злодей и преступник перед лицом Божиим, его ждет геенна; и вот лучше кратковременный огонь земного костра, чем вечный огонь ада. Естественно, что люди, вынудившие веру волею сами у себя, пытаются вынудить ее и у других и видят в неверии или инаковерии не заблуждение, не несчастье, не ослепление, не скудость духовную, а злую волю.

Напротив, православный священник следует апостолу Павлу: не стремиться «брать власть над чужою волею», но «споспешествовать радости» в сердцах людей (см. 2 Кор. 1, 24) и твердо помнить завет Христа о «плевелах», не подлежащих преждевременному выпалыванию (см. Мф. 13, 25-36). Он признает руководительную мудрость Афанасия Великого и Григория Богослова: «То, что совершается силою против желания, - не только вынуждено, не-свободно и не славно, но просто даже и не состоялось» (Слово 2, 15). Отсюда и указание митрополита Макария, данное им в 1555 году первому казанскому архиепископу Гурию: «Всякими обычаи, как возможно, приучать ему татар к себе и приводить их любовию на крещение, а страхом их ко крещению никак не приводити». Православная Церковь искони веровала в свободу веры, в ее независимость от земных интересов и расчетов, в ее сердечную искренность. Отсюда и слова Кирилла Иерусалимского: «Симон волхв в купели тело омочи водою, но сердца не просвети духом, и сниде, и изыде телом, а душею не спогребеся и не возста».

Далее, воля земного человека ищет власти. И Церковь, строющая веру на воле, непременно будет искать власти. Так было у магометан; так обстоит у католиков на протяжении всей их истории. Они всегда искали в мире власти, так, как если бы Царство Божие было от мира сего, - всякой власти: самостоятельной светской власти для папы и кардиналов, а также власти над королями и императорами (вспомним средние века); власти над душами и особенно над волею своих последователей (исповедальня как орудие); партийной власти в современном «демократическом» государстве; тайной орденской власти, тоталитарно-культурной надо всем и во всех делах (иезуиты). Они считают власть орудием к водворению Царства Божия на земле. А эта идея всегда была чужда и евангельскому учению, и Православной Церкви.

Власть на земле требует ловкости, компромисса, лукавства, притворства, лжи, обмана, интриги и предательства, а часто и преступления. Отсюда учение о том, что цель разрешает средства. Напрасно противники излагают это учение иезуитов так, как будто цель «оправдывает» или «освящает» дурные средства; этим они только облегчают иезуитам возражения и опровержения. Тут речь совсем не о «праведности» или «святости», а или о церковном разрешении - о позволенности или же о моральной «доброкачественности». Именно в этой связи виднейшие отцы-иезуиты, как-то: Эскобар-а-Мендоза, Сот, Толет, Васкоц, Лессий, Санкец и некоторые другие, - утверждают, что «поступки делаются хорошими или дурными в зависимости от хорошей или дурной цели». Однако цель человека известна только ему одному, она есть дело личное, потайное и легко поддающееся симуляции. С этим тесно связано католическое учение о допустимости и даже негреховности лжи и обмана: надо только произносимые слова истолковать про себя «иначе», или воспользоваться двусмысленным выражением, или молча ограничить объем сказанного, или промолчать о правде - тогда ложь не ложь, и обман не обман, и ложная присяга на суде не грешна (об этом см. у иезуитов Лемкуля, Суареца, Бузенбаума, Лаймана, Санкеца, Алагоны, Лессия, Эскобара и других).

Но у иезуитов есть и другое учение, окончательно развязывающее их ордену и их церковным деятелям руки. Это учение о дурных делах, совершаемых якобы «по повелению Божию». Так, у иезуита Петра Алагоны (также и у Бузенбаума) читаем: «По повелению Божию можно убивать невинного, красть, развратничать, ибо Он есть Господин жизни и смерти и потому должно исполнить Его повеление». Само собой разумеется, что о наличности такого чудовищного и невозможного «повеления» Божия решает католический церковный авторитет, повиновение коему составляет самую сущность католической веры.

Тот, кто, продумав эти черты католицизма, обратится к Православной Церкви, тот увидит и поймет раз и навсегда, что самые глубокие традиции обоих исповеданий противоположны и несовместимы. Мало того, он поймет еще и то, что вся русская культура слагалась, крепла и расцветала в духе Православия и стала такою, какова она была в начале XX века, прежде всего потому, что она не была католическою. Русский человек верил и верит любовью, молится сердцем, свободно читает Евангелие; и авторитет Церкви помогает ему в его свободе и научает его свободе, раскрывая ему духовное око, а не пугая его земными казнями во «избежание» потусторонних. Русская благотворительность и «нищелюбие» русских царей шли всегда от сердца и доброты. Русское искусство все целиком выросло из свободного сердечного созерцания: и парение русской поэзии, и мечты русской прозы, и глубина русской живописи, и искренний лиризм русской музыки, и выразительность русской скульптуры, и одухотворенность русской архитектуры, и прочувствованность русского театра. Дух христианской любви проник и в русскую медицину с ее духом служения, бескорыстия, интуитивно-целостного диагноза, индивидуализации пациента, братского отношения к страдающему; и в русскую юриспруденцию с ее исканием справедливости; и в русскую математику с ее предметной созерцательностью. Он создал в русской историографии традиции Соловьева, Ключевского и Забелина. Он создал в русской армии традицию Суворова, а в русской школе традицию Ушинского и Пирогова. Надо увидеть сердцем ту глубокую связь, которая соединяет русско-православных святых и старцев с укладом русской, простонародной и образованной души. Весь русский быт - иной и особенный, потому что славянская душа укрепила свое сердце в заветах Православия. И самые русские инославные исповедания (за исключением католицизма) восприняли в себя лучи этой свободы, простоты, сердечности и искренности.

Вспомним еще, что наше белое движение, со всей его государственной верностью, с его патриотическим горением и жертвенностью, поднялось из свободных и верных сердец и ими держится и доныне. Живая совесть, искренняя молитва и личное «добровольчество» принадлежат к лучшим дарам Православия, и замещать эти дары традициями католицизма нам нет ни малейшего основания.

Отсюда и наше отношение к «католицизму восточного обряда», подготовляемого ныне в Ватикане и во многих католических монастырях. Саму идею - подчинить душу русского народа посредством притворной имитации его богослужения и водворить католицизм в России этой обманной операцией - мы переживаем как религиозно фальшивую, безбожную и безнравственную. Так на войне корабли плавают под чужим флагом. Так провозится через границу контрабанда. Так в «Гамлете» Шекспира брат вливает в ухо своему брату-королю смертельный яд во время его сна.

И если бы кто-нибудь нуждался в доказательстве того, что есть католицизм и какими способами он захватывает власть на земле, то это последнее предприятие делает все иные доказательства излишними.

03 / 08 / 2006

Чем католичество отличается от православия? Когда произошло разделение Церквей и почему так случилось? Как правильно православному ко всему этому относиться? Рассказываем самое главное.

Разделение православия и католичества - большая трагедия в истории Церкви

Разделение Единой христианской Церкви на православие и католичество случилось почти тысячу лет назад - в 1054 году.

Единая Церковь состояла, - как и сейчас состоит православная, - из многих поместных Церквей. Это значит, что Церкви, - например, Русская православная или Греческая православная, - имеют в себе какие-то внешние отличия (в архитектуре храмов; пении; языке богослужений; и даже в том, как проводятся те или иные части богослужений), но они едины в главных вероучительных вопросах, и между ними имеется Евхаристическое общение. То есть, русский православный может причащаться и исповедоваться в греческом православном храме и наоборот.

Согласно Символу Веры - Церковь едина, потому что во главе Церкви - Христос. Это значит, что на земле не может быть нескольких Церквей, у которых было бы разное вероучение . И именно из-за разногласий в вероучительных вопросах в XI веке произошло разделение на католичество и православие. Как следствие этого, католики не могут причащаться и исповедоваться в православных храмах и наоборот.

Католический собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии в Москве. Фото: catedra.ru

Какие существуют различия между православием и католичеством?

На сегодняшний день их очень много. И условно они делятся на три типа.

1. Различия вероучительные - из-за которых, собственно, и случился раскол. Например, догмат о непогрешимости Папы у католиков.
2. Различия обрядовые . Например - отличная от нас у католиков форма Причастия или обязательный для католических священников обет безбрачия (целибат). То есть, у нас имеются принципиально разные подходы к некоторым сторонам Таинств и Церковной жизни и они могут усложнить гипотетическое воссоединение католиков и православных. Но не они стали причиной для раскола и не они мешают воссоединиться вновь.
3. Условные различия в традициях. Например - орга ны в храмах; скамейки посередине церкви; священники с бородой или без; различная форма облачений у священников. Другими словами, внешние особенности, которые совершенно не влияют на единство Церкви - поскольку некоторые похожие отличия встречаются даже внутри Православной церкви в разных странах. В общим, если бы разница между православными и католиками заключалась только в них, Единая Церковь никогда бы не разделилась.

Разделение на православие и католичество, которое случилось в XI веке, стало для Церкви прежде всего трагедией, которое остро переживалось и переживается и «нами», и католиками. За тысячу лет несколько раз делались попытки воссоединения. Однако ни одна из них не оказалась по-настоящему жизнеспособной - и об этом мы тоже расскажем ниже.

В чем отличие католичества от православия - из-за чего на самом деле разделилась Церковь?

Западная и Восточная христианские Церкви - такое разделение существовало всегда. Западная Церковь - это условно территория современной Западной Европы, а позже - все колонизированные страны Латинской Америки. Восточная Церковь - это территория современной Греции, Палестины, Сирии, Восточной Европы.

Однако разделение, о котором мы говорим, много веков было условным. Слишком разные народы и цивилизации населяют Землю, поэтому естественно, что одно и то же учение в разных точках Земли и странах могло иметь некоторые характерные внешние формы и традиции. Например, Восточная Церковь (та, которая стала Православной) всегда практиковала более созерцательный и мистический образ жизни. Именно на Востоке в III веке возникло такое явление, как монашество, которое распространилось затем на весь мир. Латинская (Западная) Церковь - всегда имела образ христианства внешне более деятельного и «социального».

В главных же вероучительных истинах они оставались общими.

Преподобный Антоний Великий, основатель монашества

Возможно, разногласия, которые позже стали непреодолимыми, можно было заметить гораздо раньше и «договориться». Но в те времена не было интернета, не было поездов и автомобилей. Церкви (не только Западная и Восточная, а просто - отдельные епархии) иногда десятилетиями существовали сами в себе и укореняли в себе те или иные взгляды. Поэтому различия, которые стали причиной разделения Церкви на католичество и православие, на момент «принятия решения» оказались слишком укоренившимися.

Вот что в католическом учении не могут принять православные.

• непогрешимость Папы и учение о первенстве Римского престола
• изменение текста Символа Веры
• учение о чистилище

Непогрешимость папы в католичестве

У каждой церкви есть свой предстоятель - глава. В православных Церквях - это патриарх. Предстоятелем Западной Церкви (или Латинской Кафедры, как ее еще называют) являлся папа, он же сейчас главенствует в католической Церкви.

Католическая церковь исходит из того, что папа непогрешим. Это значит, что любое суждение, решение или мнение, которое он озвучивает перед паствой - это истина и закон для всей Церкви.

Нынешний папа Римский — Франциск

По православному учению ни один человек не может быть выше Церкви. Например, православный патриарх - в случае, если его решения идут вразрез учению Церкви или укоренившихся традиций, - вполне может быть лишен своего сана решением архиерейского собора (как случилось, например, с патриархом Никоном в XVII веке).

Кроме непогрешимости папы в католичестве существует учение о первенстве Римского престола (Церкви). Это учение католики основывают на неверном толковании слов Господа в беседе с апостолами в Кессарии Филиповой - о якобы превосходстве апостола Петра (который позже «основал» Латинскую Церковь), над другими апостолами.

(Мф 16:15–19) «Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты - Христос, Сын Бога Живаго. Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» .

Подробнее о догмате непогрешимости папы и первенстве Римского престола можно прочитать .

Различие между православными и католиками: текст Символа Веры

Различный текст Символа Веры - это еще одна причина разногласий между православными и католиками, - хотя различие заключается всего лишь в одном слове.

Символ Веры - это молитва, которая была сформулирована в IV веке на первом и втором Вселенских соборах, и она положила конец многим вероучительным спорам. В ней сформулировано все, во что верят христиане.

В чем различие текстов у католиков и у православных? Мы говорим, что верим «И в Духа Святаго, иже от Отца исходящего», а католики добавляют: «…от «Отца и Сына исходящего…».

На самом деле, добавление всего лишь одного этого слова «И Сына…» (Filioque) существенным образом искажает образ всего христианского учения.

Тема богословская, трудная, о ней сразу лучше читать хотя бы на Википедии .

Учение о чистилище - еще одно различие между католиками и православными

Католики верят в существование чистилища, а православные говорят про то, что нигде - ни в одном из книг Священного Писания Ветхого или Нового Заветов, и даже ни в одной из книг Святых Отцов первых веков - нет упоминаний о чистилище.

Трудно сказать, как это учение возникло у католиков. Тем не менее, сейчас Католическая Церковь принципиально исходит из того, что после смерти есть не только Царство Небесное и ад, но и место (вернее, состояние), в котором оказывается душа человека, умершего в мире с Богом, однако недостаточно святого, чтобы оказаться в Раю. Эти души, по-видимому, обязательно придут в Царство Небесное, но для начала им надо пройти очищение.

Православные смотрят на загробную жизнь иначе, нежели католики. Есть Рай, есть ад. Есть мытарства после смерти, чтобы укрепиться в мире с Богом (или отпасть от Него). Есть необходимость молиться за умерших. Но никакого чистилища нет.

Вот те три причины, в которых различие между католиками и православными настолько принципиальное, что тысячу лет назад возникло разделение Церквей.

Одновременно за 1000 лет раздельного существования возникли (или укоренились) ряд других различий, которые тоже принято считать тем, что отличает нас друг от друга. Что-то касается внешних обрядов - и может казаться достаточно серьезным различием, - а что-то касается внешних традиций, которые обрело христианство там и тут.

Православие и католичество: различия, которые на самом деле нас не разделяют

Католики причащаются не так, как мы - так ли это?

Православные причащаются Телом и Кровью Христовым из чаши. Католики до недавнего времени причащались не квасным хлебом, а опресноками - то есть, хлебом пресным. Причем, обычные прихожане, в отличие от священнослужителей, причащались только Телом Христовым.

Прежде чем говорить почему так сложилось, нужно заметить, что такая форма католического Причастия в последнее время перестала быть единственной. Сейчас в католических храмах появляются и другие формы этого Таинства - в том числе, и «привычная» для нас: Телом и Кровью из чаши.

А отличная от нас традиция Причастия возникла в католичестве по двум причинам:

1. Относительно использования пресного хлеба: католики исходят из того, что во времена Христа евреи на Пасху преломляли не квасной, а именно пресный хлеб. (Православные исходят из греческих текстов Нового Завета, где при описании Тайной Вечери, которую совершил Господь с учениками, используется слово «артос», обозначающее квасной хлеб)
2. По поводу причастия прихожан только Телом : католики исходят из того, что Христос пребывает в равной и полной мере в любой из частей Святых Даров, а не только тогда, когда они соединены воедино. (Православные руководствуются текстом Нового Завета, где Христос прямо говорит о Своем Теле и Крови. Мф 26:26–28: «И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов »).

В католических храмах сидят

Вообще говоря, это даже не различие между католичеством и православием, поскольку в некоторых православных странах - например, в Болгарии - также принято сидеть, и во многих храмах там также можно увидеть много скамеек и стульев.

Много скамеек, но это не католический, а православный храм — в Нью-Йорке.

В католических храмах есть орга н

Орган - это часть музыкального сопровождения службы. Музыка - это одна из неотъемлемых частей богослужения, потому что если бы это было иначе, не было бы хора, а всю службу читали. Другое дело, что нам, православным, сейчас привычно одно лишь пение.

Во многих латинских странах в храмах устанавливали еще и орган, поскольку считали его божественным инструментом - настолько возвышенным и неземным находили его звучание.

(При этом возможность использования органа в православном богослужении обсуждалась и в России на Поместном соборе 1917-1918 гг. Сторонником этого инструмента был известный церковный композитор Александр Гречанинов.)

Обет безбрачия у католических священников (Целибат)

В православии священником может быть и монах, и женатый священник. Мы достаточно подробно .

В католичестве любой священнослужитель связан обетом безбрачия.

Католические священники бреют бороды

Это еще один пример различных традиций, а не каких-то принципиальных различий между православием и католичеством. Есть борода у человека или ее нет - никаким образом не сказывается на его святости и ничего не говорит о нем, как о хорошем или плохом христианине. Просто в Западных странах с каких-то пор брить бороду принято (скорее всего, это влияние латинской культуры Древнего Рима).

Сейчас никто не запрещает брить бороды и православным священникам. Просто борода у священника или монаха - это настолько укоренившаяся у нас традиция, что ее нарушение может стать «искушением» для окружающих, а потому мало кто из священников решается на это или вообще об этом думает.

Митрополит Антоний Сурожский — один из самых известных православных пастырей XX века. Какое-то время он служил без бороды.

Продолжительность богослужений и строгость постов

Так сложилось, что за последние 100 лет Церковная жизнь католиков значительно «упростилась» - если можно так сказать. Сократилась продолжительность богослужений, стали проще и короче посты (например, перед причастием достаточно не вкушать пищу лишь несколько часов). Таким образом, католическая Церковь постаралась уменьшить разрыв между собой и светской частью общества - боясь, что излишняя строгость правил может отпугнуть современных людей. Помогло это или нет сказать трудно.

Православная Церковь в своих взглядах на строгость постов и внешних обрядов исходит из следующего:

Безусловно, мир сильно изменился и жить по всей строгости большинству людей сейчас будет невозможно. Однако память о Правилах и строгой аскетической жизни все равно важна. «Умерщвляя плоть, мы освобождаем дух». И забывать об этом нельзя - хотя бы, как об идеале, к которому нужно в глубине души стремиться. А если эта «мера» пропадет - то как сохранить нужную «планку»?

Это лишь малая часть внешних традиционных различий, которые сложились между православием и католичеством.

Однако важно знать и что наши Церкви объединяет:

• наличие Церковных Таинств (причастие, исповедь, крещение и т.д)
• почитание Святой Троицы
• почитание Божией Матери
• почитание икон
• почитание святых угодников и их мощей
• общие святые за первые десять веков существования Церкви
• Священное Писание

В феврале 2016 года года на Кубе состоялась первая в истории встреча патриарха Русской православной Церкви и Папы Римского (Франциска). Событие исторического масштаба, но никакой речи об объединенении Церквей на ней не шло.

Православие и католичество - попытки объединиться (Унии)

Разделение православия и католичества - большая трагедия в истории Церкви, которое остро переживают и православные, и католики.

Несколько раз за 1000 лет предпринимались попытки преодолеть раскол. Трижды заключались так называемые Унии - между Католической церковью и представителями православной Церкви. Все их объединяло следующее:

• Они заключались в первую очередь по политическим, а не по религиозным расчетам.
• Каждый раз это были «уступки» со стороны православных. Как правило, в следующей форме: внешняя форма и язык богослужений оставался привычным для православных, однако во всех догматических разногласиях бралась католическая трактовка.
• Будучи подписаными некоторыми епископами, они как правило были отвергнуты всей остальной Православной Церковью - священнослужителями и народом и потому оказывались по факту нежизнеспособными. Исключение составляет последняя Брестская Уния.

Вот эти три Унии:

Лионская Уния (1274 год)

Ее поддерживал император православной Византии, поскольку объединение с католиками должно было помочь восстановить пошатнувшееся финансовое положение империи. Уния была подписана, но народ Византии и остальные православные священнослужители ее не поддержали.

Ферраро-Флорентийская Уния (1439 год)

В этой Унии в равной степени были политически заинтересованы обе стороны, поскольку христианские государства были ослаблены войнами и врагами (латинские государства - крестовыми походами, Византия - противостоянием с Турками, Русь - с татаро-монголами) и объединение государств на религиозной почве помогло бы, наверное, всем.

Ситуация повторилась: Уния была подписана (хотя и не всеми представителями православной Церкви, кто присутствовал на соборе), но так и осталась, по сути, на бумаге - народ объединение на таких условиях не поддержал.

Достаточно сказать, что первая «униатская» служба была совершена в столице Византии в Константинополе только в 1452 году. А меньше чем через год его захватили Турки…

Брестская Уния (1596 год)

Эта Уния была заключена между католиками и Православной Церковью Речи Посполитой (государства, которое объединяло тогда Литовское и Польское княжество).

Единственный пример, когда союз Церквей оказался жизнеспособен - хотя и в рамках всего лишь одного государства. Правила те же: все богослужения, обряды и язык - остаются привычными для православных, однако на службах поминается не патриарх, а папа; меняется текст Символа Веры и принимается учение о чистилище.

После разделения Речи Посполитой, России отошла часть ее территорий - а вместе с ней отошли и ряд униатских приходов. Несмотря на гонения, они продолжали существовать до середины XX века, пока не были официально запрещены советской властью.

Сегодня на территории Западной Украины, Прибалтики и Белоруссии имеются униатские приходы.

Разделение православия и католичества: как к этому относиться?

Мы бы хотели привести короткую цитату из писем православного епископа Илариона (Троицкого), который умер в первой половине XX века. Будучи ревностным защитником православных догматов, он тем не менее пишет:

«Несчастные исторические обстоятельства оторвали Запад от Церкви. В течение веков постепенно искажалось на Западе церковное восприятие христианства. Переменилось учение, переменилась жизнь, отступило от Церкви самое жизнепонимание. Мы [православные] церковное богатсво сохранили. Но вместо того чтобы другим давать взаймы от этого неиждиваемого богатства, мы сами еще в некоторых областях попали под влияние Запада с его чуждым Церкви богословием». (Письмо пятое. Православие на Западе)

А вот, что еще веком ранее ответил одной женщине святитель Феофан Затворник, когда та спросила: «Отче, объясните мне: никто из католиков не спасется?».

Святой ответил: «Я не знаю, спасутся ли католики, но знаю точно одно: что сам без православия не спасусь».

Этот ответ и цитата Илариона (Троицкого), возможно, очень точно обозначают то верное отношение православного человека к такому случившемуся несчастью, как разделение Церквей.

Этот и другие посты читайте в нашей группе во

Все три разделяют основополагающие принципы христианства: принимают Никейский символ веры, принятый первым Собором Церкви в 325 году, признают Святую Троицу, верят в смерть, погребение и воскресение Иисуса Христа, в Его божественную сущность и грядущее пришествие, принимают Библию как Слово Божье и соглашаются, что покаяние и вера необходимы, чтобы иметь вечную жизнь и избежать ада, не признают свидетелей Иеговы и мормонов христианскими церквами. Ну еще, у католиков и протестантов еретиков беспощадно жгли на кострах.

А теперь в таблице смотрите некоторые отличия из тех, что удалось найти и понять:

Какая вера лучше? Для развития государства и жизни в удовольствие - протестантизм более приемлем. Если же человеком движет мысль о страдании и искуплении - то православие и католицизм. Каждому свое.

Библиотека "Россиянки"
Что такое буддизм

Публикация всех статей и фотографий с этого сайта разрешается только с прямой ссылкой на .
Звоните в Гоа: +91 98-90-39-1997, в России: +7 921 6363 986.