Главная→Электроника→Мои университеты читать. Мои университеты

Мои университеты читать. Мои университеты

Повзрослевший Алексей Пешков отправляется в Казань, чтобы подготовиться к поступлению в университет. Эту мысль внушил ему гимназист Николай Евреинов, который жил на одном чердаке с Алешей и часто видел его с книгой. Для начала он предложил пожить в их семье.

Провожала Алешу бабушка, советовала не сердиться, не быть заносчивым, не судить о людях плохо. Прощаясь с ней, герой остро почувствовал, что больше никогда не увидит «милую старуху», которая, по сути, заменила ему мать.

В Казани он остановился в семье Николая: его матери, вдовы, и ее двух сыновей. Все они существовали на нищенскую пенсию. Алексей видел, что бедной матери трудно прокормить трех здоровых парней. Поначалу он пытался помогать - чистил картошку, но видел застывшее в глазах безденежье, и «каждый кусок хлеба ложился камнем на душе». Тогда Алеша стал уходить из дома, чтобы не обедать, отсиживался в подвале, понимая, что университет – фантазия и лучше бы он уехал в Персию.

На пустыре собирались гимназисты и играли в городки. Алешу очаровал Гурий Плетнев. Он был беден, плохо одевался, зато мог играть на любом музыкальном инструменте. Он предложил поселиться у него и вместе готовиться в сельские учителя. Плетнев ночами работал в типографии корректором, а Алеша спал на его койке. Днем отсыпался Гурин, а Алеша уходил к Волге в надежде хоть что-то заработать.

Дом, в котором они жили, назывался «Марусовка». Это была трущоба, где обитали студенты, проститутки и полусумасшедшие. Старшим городовым в этом квартале был Никифорыч – он очень внимательно присматривался к разношерстной публике. Поэтому зимой были арестованы люди за попытку устроить тайную типографию, а Алексею впервые было дано конспиративное поручение. Однако, когда позже Алеша пытался в кружке изучать труды Дж. Стюарта Милли с примечаниями Чернышевского, ему было скучно. Его больше влекло на Волгу, где впервые герой, спасая вместе с мужиками груз с потонувшей баржи, «почувствовал героическую поэзию труда».

Через некоторое время Алеша познакомился с Андреем Деренковым, который был владельцем бакалейной лавки и обладал лучшей во всей Казани библиотекой запрещенных книг. Лавка не приносила большого дохода, и Деренков решил открыть булочную. Он был «народником», поэтому вся прибыль от продажи шла на помощь нуждающимся. Алексей Пешков месил тесто, сажал хлебы в печь, а утром разносит булки по квартирам, в студенческую столовую, чтобы вместе с булками незаметно раздать книги, брошюры, листовки. Но больше людей все-таки приходило в булочную, где была тайная комната, и это вызывало подозрения у полиции. Поэтому Никифорыч все время зазывал Алешу к себе в гости, чтобы выведать, кто приходит к ним на самом деле.

Сам Алеша плохо понимал споры, его обижало, что относились к нему несерьезно, называя «самородком» или «сыном народа», а еще смеялись, что читает много книг. Может быть, из-за этого им «овладел нестерпимый зуд сеять разумное, доброе, вечное». Он познакомился с ткачом Никитой Рубцовым, который сначала высмеивал молодого человека, но потом, выслушав его рассуждения о жизни, стал относиться по-отечески, даже называя по имени-отчеству. Рубцов обладал ненасытной жадностью знать.

Однако старания Никифыроча увенчались успехом – после его наблюдений арестовали Гурия Плетнева, и жена Никифорыча сказала, что именно он выследил Гурочку, а теперь ловит Алешу, поэтому нельзя верить ни одному его слову и быть осторожным. Городовой же убеждал Алешу, что именно жалость губит людей: именно из-за своей жалости к людям, дескать, и пропал Плетнев.

Сам Алексей, чувствуя, что не видит смысла в своей жизни, решил убить себя. Мотив он попробовал описать в рассказе «Случай из жизни Макара», но тот вышел неуклюжим и лишенным внутренней правды. Потом купил на базаре револьвер с четырьмя патронами, выстрелил себе в грудь, рассчитывал попасть в сердце, но прострелил легкое и через месяц, очень сконфуженный, вновь работал в булочной.

Среди посетителей «тайной комнаты» выделялся большой широкогрудый человек по прозвищу Хохол, который только что вернулся из ссылки в Якутию, организовал рыболовецкую артель и открыл лавочку с недорогими товарами, чтобы незаметно вести революционную пропаганду среди местных крестьян. Звали его Михаил Антонович Ромась и жил он недалеко от Казани. Однажды он пригласил Алешу (которого теперь все чаще называли Максимычем) к себе в помощники. Он признался, что мужики, особенно богатые, его не любят, и Алеше тоже придется испытать эту нелюбовь. О себе рассказал, что сын черниговского кузнеца, был смазчиком поездов в Киеве и там познакомился с революционерами, после чего организовал кружок самообразования, и за это его арестовали и посадили в тюрьму на два года, а потом сослали в Якутскую область на десять лет.

Алексей устроился жить на чердаке; вечером они долго беседовали. После попытки самоубийства отношение к себе у Алексея понизилось, ему было стыдно жить. Но Ромась проявил деликатность в этом вопросе и как будто «выпрямил» его, просто открыв дверь в жизнь. Они познакомились с двумя мужиками – Кукушкиным и Бариновым. Оба были местными весельчаками, пустобрехами, которых в деревне не любили. А Михаил Антоныч смог их к себе расположить. Жили Алеша и Хохол у сына местного богатея Панкова, который отделился от отца, так как женился не по его воле, а по любви, за что отец проклял его и теперь, проходя мимо нового дома сына, ожесточенно на него плевал. Но Алеша чувствовал скрытую неприязнь от этого человека, хотя тот вместе с Кукушкиным и Бариновым слушал рассказы Михаила Антоныча о строении мира, о жизни иностранных государств, о мировых революциях.

Панков сдал Ромасю в аренду избу, а к ней пристроил лавку против желания богатеев села, и они ненавидели его за это, а он относился к этому равнодушно. Когда они открыли лавку, Алеша ждал, когда же Ромась начнет работу с мужиками. Жизнь в деревне оказалась тяжелой, а мужики – непонятными. Например, юношу коробило их отношение к женщинам. Он ходил по деревне, беседовал с крестьянами, убеждая, что народ должен научиться отбирать у царя власть. Поэтому староста и местные богатые мужики относились к Хохлу враждебно: не раз на него пытались напасть, в печь подсунули полено с порохом, а к концу лета подожгли лавку с товаром. Алеша пытался спасти товар, но когда все вокруг запылало, бросился на чердак спасать свои книги. Когда книги оказались за окном, в безопасности, взорвалась бочка с керосином, отрезав путь к спасению. Тогда юноша схватил свой тюфяк, подушку и выпрыгнул в окно. Остался цел, только ногу вывихнул.

Ромась, понимая, что не дадут ему спокойно жить в деревне, продал остаток товара Панкову и уехал в Вятку. Перед отъездом сказал Алексею, чтобы он не торопился никого осуждать, ведь это проще всего. Сам Ромась через некоторое время вновь попал в ссылку в Якутскую область по делу организации «Народное право». А Алеша, которого «свинцом облила тоска», когда уехал близкий ему человек, заметался по селу, точно кутенок, который потерял хозяина. Вместе с Бариновым он ходил по деревням, где они работали у богатых мужиков: молотили, рыли картофель, очищали сады. Они все время ощущали скрытую враждебность по отношению к себе и осенью решили уехать из деревни.

Баринов уговорил Алексея отправиться на Каспийское море. Они устроились работать на баржу, идущую из Нижнего Новгорода в Астрахань. Однако выдумщик и фантазер Баринов рассказал об их злоключениях в деревне так живописно, что в Симбирске матросы очень нелюбезно предложили сойти им с баржи на берег, так как они им «люди неподходящие». Пришлось «зайцами» ехать до Самары, где они нанялись на баржу, а уже через неделю благополучно добрались до берегов Каспия и там пристроились к небольшой рыболовецкой артели на калмыцком промысле Кабанкул-бай.

Мечта Алексея Пешкова поступить в университет так и не осуществилась, по крайней мере, пока. Зато настоящим университетом стала жизнь, наполненная множеством событий, которые и помогли получить молодому человеку истинное представление об окружающей действительности.

Алеша уехал в Казань. Юноша хотел поступить в университет, мечтал учиться. Однако, все сложилось иначе.

По приезду в город, герой стал понимать, что в университет поступить он не сумеет. Семья Евреиновых жила скромно, прокормить еще одного человека она не могла. Алексей понимал это и старался каждый раз уходить из дома.

Вскоре Алеша стал дружить с работником типографии Гурием Плетневым. После услышанного рассказа о жизни Леши, Плетнев предложил остаться у него и заняться обучением. Юноша согласился и стал жить в огромном доме среди студентов и городской бедноты.

Утро Алексея начиналось с похода за горячей водой, а во время чаепития Гурий делился интересными газетными новостями. Плетнев трудился ночами, днем отсыпался. Когда Гурий был в квартире, Алексей работал у Волги - помогал с распиловкой дров, подрабатывал грузчиком. Так прошла зима, весна и лето.

В середине осени Алексей Пешков познакомился с Андреем Степановичем Деренковым, который был хозяином маленькой бакалейной лавки. Никто и не догадался бы, что у Деренкова часто собираются молодые люди с революционными настроениями, а в каморке - целая библиотека запрещенной литературы.

Пешков стал другом Деренкова, оказывал помощь в работе, читал разные книги. По вечерам в квартире Андрея Степановича собирались гимназисты и студенты. Эти молодые люди были совсем иные, нежели те, к которым привык Леша. Молодежь относилась с ненавистью к богатой жизни мещан, мечтала что-либо поменять в привычном укладе. Были и революционеры, которые вернулись из ссылки.

Новые друзья Алексея переживали за Россию, за судьбу родного народа. Пешкову казалось, что они озвучивают его мысли. Порой он был уверен, что повидал многое и знает больше о жизни, чем остальные..

Через некоторое время Пешков устроился работать к Семенову - хозяину пекарни. Условия труда были ужасными: подвальное помещение, грязь, безумная жара - и так четырнадцать часов в сутки! Алексей удивлялся, как рабочие все это выносят и в тайне от владельца читал им запрещенные издания.

Деренков открыл новую булочную и пригласил Лешу туда работать. Все деньги от этого заработка использовались на революционные нужды. Ночью Пешков готовит хлеб, а ранним утром доставляет его к студентам в столовую. Под мучными изделиями были спрятаны листовки, книжки и брошюры, предназначенные для раздачи "нужным" людям.

В булочной было расположено особое помещение, где собирались единомышленники. Но вскоре у полиции и городового возникли подозрения, и Алешу постоянно допрашивали.

Частым посетителем "тайной комнаты" был Ромась Михаил Антонович, которого часто называли "Хохлом". Он прошел по якутским этапам и приехал в Красновидово с писателем Короленко. В селе Хохол стал заниматься рыболовством и открыл небольшую лавочку, - все это служило "прикрытием". На самом же деле среди местного населения велась активная революционная пропаганда.

Однажды летом Ромась предложил Пешкову переехать в село. Алексей должен был оказывать помощь в продаже товара, а Михаил Антонович помог бы ему с учебой. Алеша с радостью согласился. В доме барина он много времени проводил за чтением, беседовал с хозяином, участвовал в общих собраниях с местными крестьянами.

Мещане и староста села к Михаилу относились крайне плохо. Однажды они подожгли лавочку со всем нажитым добром. Пешков находился на чердаке тогда и первым делом пытался спасти литературу, но затем выбросился из окна.

После этого случая Михаил Антонович принял решение переехать в другой город. Когда он прощался с Алексеем, посоветовал относится ко всем событиям спокойно, ибо все, что не делается - непременно к лучшему.

Тогда Пешкову исполнилось двадцать. Сильный, крепкий молодой человек с голубыми глазами. Лицо Алексея было грубоватым, с мощными скулами, но когда на нем появлялась улыбка - человек заметно преображался.

С детских пор Алешка очень сердился, когда кого-то обижали. Ему никогда не нравились жадные люди, у которых приходилось жить. Юноша всегда был готов спорить и бунтовать против несправедливости. Бабушка всегда учила внука помнить только добро, а зло - забывать. Алексей так жить не мог, он думал, что со "злом" надо бороться. Пешков сильно привязывался к хорошим людям, каких встречал практически везде. Для себя он твердо решил, что будет честным и совершать добрые поступки на благо окружающих.

Чтение литературы шло только на пользу, Алексей серьезно и тщательно выбирал книги. С ранних лет он любил бабушкины песенки и сказки, с особым трепетом вспоминал стихи Лермонтова и Пушкина...

Парень хотел быть чем-то похож на героев произведений, быть мудрым и верным своему доброму делу. Мечты об университетской учебе рухнули, неким "университетом" для него была сама жизнь. И об этом он поделился чуть позже в третьей своей автобиографической книге "Мои университеты".

В Казань юнца проводила бабушка, которая сыграла большую роль в становлении его личности. В последнее время он мало с ней общался, а теперь чувствовал, что, возможно, видит ее в последний раз.

В Казани Алеша поселился в квартире Евреиновых. Было тесно, к тому же семья жила крайне бедно. Алеша чувствовал, что каждый кусок хлеба, который ему доставался, ложился тяжелым бременем на душу.

Евреинов был старшим сыном в семье. Из-за своего легкомыслия и юношеского максимализма он не обращал внимания на то, как тяжело матери выживать на маленькую пенсию, а ведь ей предстояло кормить трех взрослых парней. Гимназисту нравилось заниматься с Алешей и готовить его к поступлению в университет, но много времени этому он уделить не мог.

Тяжелое положение

За последние несколько месяцев парень прочитал несколько десятков бульварных романов, в которых описывались невероятные приключения героев. Собственная жизнь порой ему казалась не менее увлекательной. К слову, Алеша действительно любил приключения. Может быть, поэтому его часто тянуло в подозрительные компании?

Еще один его подозрительный знакомый - Трусов. Тот активно торговал краденым. Часто они проводили время вместе, выпивали, рассуждали о смысле жизни. Алеша провел в этой компании несколько ночей, которые практически предрекали его дальнейшую судьбу. Однако прочитанные главным героем книги смогли пробудить нем стремление к чему-то большему и возвышенному. В какой-то степени именно тяга к знаниям помогла Алеше определить для себя верное направление жизненного пути.

Знакомство с Плетневым

Среди проституток, воров и нищих студентов в районе Марусовка, куда переехал и Алеша, тот жил бедно, но весело. Спали они на одной кровати по очереди - по ночам Плетнев трудился в типографии, выполняя работу корректора.

Гурий расплачивался "веселыми шутками" за койко-место (из воспоминаний главного героя). Сам Алеша вечерами бродил по коридорам трущобы и присматривался к людям.

В артели грузчиков

Новым важным знакомым для Алеши стал "народник" Андрей Деренков. Он владел небольшой бакалейной лавкой, а в Казани у него была лучшая библиотека запрещенной литературы. В доме Деренкова Алеша впервые увидел Марию, которая поправлялась после тяжелой нервной болезни. Девушка произвела на него сильное впечатление. С Деренковым жили также трое братьев. Каждый вечер у него собирались студенты, обсуждавшие будущее России.

В кратком содержании "Моих университетов" Горького автор описывает, что главный герой понимал, ради чего выступают эти люди и восторженно воспринимал все, что они говорили. Они относились к нему покровительственно, считая талантливым самородком. Помимо студентов к Деренкову постоянно приходил большой человек с окладистой бородой по прозвищу Хохол. Недавно он вернулся из 10-летней ссылки, поэтому все окружающие относились к нему с огромным уважением.

Пекарня Семенова

Даже в очень кратком содержании "Моих университетов" Горького невозможно не упомянуть то, что Алеша, работая с низами, искренне считал себя просветителем народа. Окружающие же относились к нему как к шуту, который рассказывает увлекательные сказки. Например, раз в месяц они все месте ходили в бордель. Но главный герой в этом компанию не поддерживал. Тогда же он познакомился с новой, враждебной ему идеей. В кратком содержании "Моих университетов" Максима Горького сказано, что поведал ему замерзший человек. Алеша случайно заметил его на улице, возвращаясь от Деренкова. Мужчину звали Жоржем. Он работал гувернером у помещицы, влюбился в нее и добился развода с мужем. Жорж всерьез считал, что труд и даже технический прогресс абсолютно бесполезны и даже вредны. Для настоящего счастья человека нужно совсем немного - кусок хлеба, теплый дом и любящая женщина поблизости.

Помощник пекаря

В очень кратком содержании "Моих университетов" раскрываются детали нового занятия Алеши. Парень стал помощником пекаря. Деренков открыл новую лавку, потому что доходов от булочной не хватало, поскольку практически все деньги он направлял на помощь страждущим.

Алеша помогал пекарю Лутоне. На самом же деле Деренков приставил к нему Алексея, чтобы тот не крал. Уследить за Лутоней парню удавалось с трудом. Пекарь частенько рассказывал о своих снах, а каждый день к нему приходила коротконогая девица, которой он отдавал все, что за день украл из булочной. Девушка была крестницей старшего городового. Мария, которая так приглянулась Алеше, жила при булочной. Главный герой постоянно ей прислуживал, но заговорить боялся.

Смерть бабушки

Большой трагедией для Алеши стала смерть его бабушки. Если взять за основу краткое содержание "Детства", "В людях", "Моих университетов", то несложно догадаться, насколько важную и ключевую роль играла эта женщина в воспитании и становлении героя. Еще больше опечалило Алешу то, что новость о ее смерти он получил лишь спустя несколько месяцев после случившегося из письма двоюродного брата.

Между тем Алешей заинтересовался старший городовой Никифорыч. Он стал регулярно приглашать парня на чай, расспрашивая про Плетнева и остальных студентов. Жена городового флиртовала и пыталась соблазнить Алешу.

Именно Никифорыч рассказал главному герою о теории "незримой нити". Она гласила о том, что некая нить исходит от императора и соединяет между собой всех людей в империи. Царь же, словно паук, чувствовал все волнения народа.

Ткач Рубцов

Алеша много работал. При этом часто задумывался о том, есть ли в его существовании какой-либо смысл. На мировоззрении Алеши свой отпечаток наложила встреча с Никитой Рубцовым, который работал ткачом. Он был жаден к знаниям, при этом с людьми обращался неласково, но к Алеше относился по-отечески. Часто с ним был его друг слесарь Яков Шапошников, страдавший от чахотки. Несмотря на то что последний был неверующим человеком, хорошо знал Библию и часто оперировал этим, рассуждая об атеизме.

Но и с ними Алеша виделся редко. Работа занимала практически все его время. К тому же, ему советовали не высовываться. Дело в том, что пекарь тесно общался с жандармами, база которых находилась буквально в нескольких метрах от их подпольного кружка.

Арест Плетнева

Вскоре Никифорыч рассказал Алеше, что Плетнев арестован. Его отправили в Петербург. В душе главного героя возник разлад. Книги, которые он читал, были пропитаны гуманизмом, но в окружающей жизни он его практически не встречал. Студенты всегда переживали всей душой за народ, который считали воплощением мудрости и добросердечия. Народ же, который встречал Алеша, был пьяный, жадный и воровитый.

Главного героя постоянно раздирали противоречия. Он дошел даже до того, что решил стреляться из пистолета, купленного на рынке. Целился в сердце, но не попал, только пробил легкое. Месяц провел в больнице, а затем снова вернулся в булочную.

Работа у Хохла

По весне в булочную заявился и Хохол, и предложил работать в его лавке. Алеша переехал в село Красновидово, где никто не знал о его позорной попытке самоубийства. Настоящее имя Хохла - Михаил Ромась. Помещение для лавки и жилье он арендовал у богача Панькова. Сельчане не любили Ромася, он отдавал мужикам товары по заниженной цене, из-за этого те терпели убытки.

В Красновидове Алеша начал общаться с Изотом. Это был красивый и умный мужчина, от которого были без ума все женщины на селе. Ромась учил его читать, а теперь его образованием занялся Алеша.

Хохол считал, что мужика не стоит жалеть, как это делают народовольцы. Вместо этого его нужно учить, как правильно жить. Общение с Ромасем помогло Алеше правильно расставить приоритеты.

В этом же селе главный герой сошелся с еще двумя занятными персонажами - Кукушкиным и Матвеем Бариновым. Последний был неисправимым выдумщиком и обижался, когда его обвиняли во вранье. Он постоянно выдумывал фантастические истории, в которых добро брало верх над злом. Не отставал от него в сочинительстве и Кукушкин. Причем он был очень искусным и универсальным работником. У себя в бане Кукушкин разводил кошек, стремясь вывести новую, охотничью породу. Но результат был явно не тот, которого он ожидал: кошки тащили цыплят у всех соседей.

Панков, на которого работали Алеша и Хохол, был сыном местного богача. Однако с отцом тот не общался, поскольку женился по любви, но против родительской воли. С Алешей у них сложились взаимно неприязненные отношения.

Покушение на Ромася

Спокойная и размеренная жизнь в селе закончилась, когда однажды утром на их кузне раздался взрыв. В это время кухарка растапливала печь. Выяснилось, что недоброжелатели Хохла начинили порохом одно из полен, подбросив его в поленницу. Ромась и после этого случая остался невозмутимым.

Алеша всегда поражался тому, что Хохол никогда и ни на кого не сердился. Если кто-то его раздражал или злил, он только прищуривал глаза и спокойно произносил какие-то простые, но беспощадные слова, после которых оппоненту делалось не по себе.

Изредка их навещала Мария Деренкова - та самая девушка, которая давно приглянулась Алеше. Но за ней ухаживал Ромась, поэтому главный герой лишь расстраивался и старался избегать с ней даже случайных встреч.

В июле неожиданно для всех исчез Изот. Оказалось, что его убили, проломив череп, а лодку утопили. Тело Изота обнаружили мальчишки под баржей.

Пожар в Красновидово

Когда Хохол объявил, что женится на Марии, Алеша хотел уйти из Красновидово, но не успел. Вечером их подожгли. Изба сгорела практически дотла. Погиб и склад с товаром. Лето было сухое, и огонь перекинулся на соседние дома. Всего сгорело несколько хат в селе.

Мужики заподозрили, что Ромась специально поджег свой товар, который был застрахован. Только убедившись, что Хохол пострадал больше всех, а никакой страховки не было, от него отстали. Ромась уехал в Вятку, продав все вещи, которые удалось спасти от огня. Алеше предложил работу в своей лавке Панков.

Алеша не находил себе места. Ему казалось, что мужики, которые оказывались мудрыми и добрыми по отдельности, вместе ожесточались, превращаясь в серую тучу. Хохол успокаивал его и просил не торопиться с осуждениями и выводами. В следующий раз они увиделись только через 15 лет. Ромася отправили в еще одну 10-летнюю ссылку. На этот раз в Якутию.

Алешу приютил Баринов, с которым они стали искать работу в близлежащих селах. Мужчина скучал, он считал себя великим путешественником и не мог долго сидеть на одном месте. Он уговорил Алешу отправиться на Каспийское море. Их взяли на баржу, которая шла вниз по Волге.

В Симбирске их высадили, так как Баринов замучил всех своими небылицами. До Самары пришлось добираться зайцами, там они снова нанялись на баржу, оттуда уже доплыли до Каспия. Повесть заканчивается тем, что Алеша примыкает к артели рыбаков.

"Детство", "Мои университеты", краткое содержание которых позволяет подробно познакомиться с сюжетом, рассказывает яркую историю становления и взросления выдающегося Алексея Пешкова.

Алеша уехал в Казань. Юноша хотел поступить в университет, мечтал учиться. Однако, все сложилось иначе.

Краткий пересказ "Мои университеты" в сокращении подготовил Олег Ников для читательского дневника.

Горький Максим

Мои университеты

А.М.Горький

Мои университеты

Итак - я еду учиться в казанский университет, не менее этого.

Мысль об университете внушил мне гимназист Н. Евреинов, милый юноша, красавец с ласковыми глазами женщины. Он жил на чердаке в одном доме со мною, он часто видел меня с книгой в руке, это заинтересовало его, мы познакомились, и вскоре Евреинов начал убеждать меня, что я обладаю "исключительными способностями к науке".

Вы созданы природой для служения науке, - говорил он, красиво встряхивая гривой длинных волос.

Я тогда ещё не знал, что науке можно служить в роли кролика, а Евреинов так хорошо доказывал мне: университеты нуждаются именно в таких парнях, каков я. Разумеется, была потревожена тень Михаила Ломоносова. Евреинов говорил, что в Казани я буду жить у него, пройду за осень и зиму курс гимназии, сдам "кое-какие" экзамены - он так и говорил: "кое-какие", в университете мне дадут казённую стипендию, и лет через пять я буду "учёным". Всё - очень просто, потому что Евреинову было девятнадцать лет и он обладал добрым сердцем.

Сдав свои экзамены, он уехал, а недели через две и я отправился вслед за ним.

Провожая меня, бабушка советовала:

Ты - не сердись на людей, ты сердишься всё, строг и заносчив стал! Это - от деда у тебя, а - что он, дед? Жил, жил, да в дураки и вышел, горький старик. Ты - одно помни: не бог людей судит, это - чорту лестно! Прощай, ну...

И, отирая с бурых, дряблых щёк скупые слёзы, она сказала:

Уж не увидимся больше, заедешь ты, непоседа, далеко, а я - помру...

За последнее время я отошёл от милой старухи и даже редко видел её, а тут, вдруг, с болью почувствовал, что никогда уже не встречу человека, так плотно, так сердечно близкого мне.

Стоял на корме парохода и смотрел, как она там, у борта пристани, крестится одной рукою, а другой - концом старенькой шали - отирает лицо своё, тёмные глаза, полные сияния неистребимой любви к людям.

И вот я в полутатарском городе, в тесной квартире одноэтажного дома. Домик одиноко торчал на пригорке, в конце узкой, бедной улицы, одна из его стен выходила на пустырь пожарища, на пустыре густо разрослись сорные травы, в зарослях полыни, репейника и конского щавеля, в кустах бузины возвышались развалины кирпичного здания, под развалинами - обширный подвал, в нём жили и умирали бездомные собаки. Очень памятен мне этот подвал, один из моих университетов.

Евреиновы - мать и два сына - жили на нищенскую пенсию. В первые же дни я увидал, с какой трагической печалью маленькая серая вдова, придя с базара и разложив покупки на столе кухни, решала трудную задачу: как сделать из небольших кусочков плохого мяса достаточное количество хорошей пищи для трёх здоровых парней, не считая себя самоё?

Была она молчалива; в её серых глазах застыло безнадёжное, кроткое упрямство лошади, изработавшей все силы свои: тащит лошадка воз в гору и знает - не вывезу, - а всё-таки везёт!

Дня через три после моего приезда, утром, когда дети ещё спали, а я помогал ей в кухне чистить овощи, она тихонько и осторожно спросила меня:

Вы зачем приехали?

Учиться, в университет.

Её брови поползли вверх вместе с жёлтой кожей лба, она порезала ножом палец себе и, высасывая кровь, опустилась на стул, но, тотчас же вскочив, сказала:

О, чорт...

Обернув носовым платком порезанный палец, она похвалила меня:

Вы хорошо умеете чистить картофель.

Ну, ещё бы не уметь! И я рассказал ей о моей службе на пароходе. Она спросила:

Вы думаете - этого достаточно, чтоб поступить в университет?

В ту пору я плохо понимал юмор. Я отнёсся к её вопросу серьёзно и рассказал ей порядок действий, в конце которого предо мною должны открыться двери храма науки.

Она вздохнула:

Ах, Николай, Николай...

А он, в эту минуту, вошёл в кухню мыться, заспанный, взлохмаченный и, как всегда, весёлый.

Мама, хорошо бы пельмени сделать!

Да, хорошо, - согласилась мать.

Желая блеснуть знанием кулинарного искусства, я сказал, что для пельменей мясо - плохо, да и мало его.

Тут Варвара Ивановна рассердилась и произнесла по моему адресу несколько слов настолько сильных, что уши мои налились кровью и стали расти вверх. Она ушла из кухни, бросив на стол пучок моркови, а Николай, подмигнув мне, объяснил её поведение словами:

Не в духе...

Уселся на скамье и сообщил мне, что женщины вообще нервнее мужчин, таково свойство их природы, это неоспоримо доказано одним солидным учёным, кажется - швейцарцем. Джон Стюарт Милль, англичанин, тоже говорил кое-что по этому поводу.

Николаю очень нравилось учить меня, и он пользовался каждым удобным случаем, чтобы втиснуть в мой мозг что-нибудь необходимое, без чего невозможно жить. Я слушал его жадно, затем Фукс, Ларошфуко и Ларошжаклен сливались у меня в одно лицо, и я не мог вспомнить, кто кому отрубил голову: Лавуазье - Дюмурье, или - наоборот? Славный юноша искренно желал "сделать меня человеком", он уверенно обещал мне это, но - у него не было времени и всех остальных условии для того, чтоб серьёзно заняться мною. Эгоизм и легкомыслие юности не позволяли ему видеть, с каким напряжением сил, с какой хитростью мать вела хозяйство, ещё менее чувствовал это его брат, тяжёлый, молчаливый гимназист. А мне уже давно и тонко были известны сложные фокусы химии и экономии кухни, я хорошо видел изворотливость женщины, принуждённой ежедневно обманывать желудки своих детей и кормить приблудного парня неприятной наружности, дурных манер. Естественно, что каждый кусок хлеба, падавший на мою долю, ложился камнем на душу мне. Я начал искать какой-либо работы. С утра уходил из дома, чтоб не обедать, а в дурную погоду - отсиживался на пустыре, в подвале. Там, обоняя запах трупов кошек и собак, под шум ливня и вздохи ветра, я скоро догадался, что университет - фантазия и что я поступил бы умнее, уехав в Персию. А уж я видел себя седобородым волшебником, который нашёл способ выращивать хлебные зерна объёмом в яблоко, картофель по пуду весом и вообще успел придумать не мало благодеяний для земли, по которой так дьявольски трудно ходить не только мне одному.

Я уже научился мечтать о необыкновенных приключениях и великих подвигах. Это очень помогало мне в трудные дни жизни, а так как дней этих было много, - я всё более изощрялся в мечтаниях. Я не ждал помощи извне и не надеялся на счастливый случай, но во мне постепенно развивалось волевое упрямство, и чем труднее слагались условия жизни - тем крепче и даже умнее я чувствовал себя. Я очень рано понял, что человека создаёт его сопротивление окружающей среде.

Чтобы не голодать, я ходил на Волгу, к пристаням, где легко можно было заработать пятнадцать - двадцать копеек. Там, среди грузчиков, босяков, жуликов, я чувствовал себя куском железа, сунутым в раскалённые угли, каждый день насыщал меня множеством острых, жгучих впечатлений. Там предо мною вихрем кружились люди оголённо жадные, люди грубых инстинктов, - мне нравилась их злоба на жизнь, нравилось насмешливо враждебное отношение ко всему в мире и беззаботное к самим себе. Всё, что я непосредственно пережил, тянуло меня к этим людям, вызывая желание погрузиться в их едкую среду. Брет-Гарт и огромное количество "бульварных" романов, прочитанных мною, ещё более возбуждали мои симпатии к этой среде.

Профессиональный вор Башкин, бывший ученик учительского института, жестоко битый, чахоточный человек, красноречиво внушал мне:

Что ты, как девушка, ёжишься, али честь потерять боязно? Девке честь - всё её достояние, а тебе - только хомут. Честен бык, так он - сеном сыт!

Рыженький, бритый, точно актёр, ловкими, мягкими движениями маленького тела Башкин напоминал котёнка. Он относился ко мне учительно, покровительственно, и я видел, что он от души желает мне удачи, счастья. Очень умный, он прочитал немало хороших книг, более всех ему нравился "Граф Монте-Кристо".

В этой книге есть и цель и сердце, - говорил он.

Любил женщин и рассказывал о них, вкусно чмокая, с восторгом, с какой-то судорогой в разбитом теле; в этой судороге было что-то болезненное, она возбуждала у меня брезгливое чувство, но речи его я слушал внимательно, чувствуя их красоту.

Баба, баба! - выпевал он, и жёлтая кожа его лица разгоралась румянцем, тёмные глаза сияли восхищением. - Ради бабы я - на всё пойду. Для неё, как для чорта, - нет греха! Живи влюблён, лучше этого ничего не придумано!

Он был талантливый рассказчик и легко сочинял для проституток трогательные песенки о печалях несчастной любви, его песни распевались во всех городах Волги, и - между прочими - ему принадлежит широко распространённая песня:

Не красива я, бедна,

Плохо я одета,

Никто замуж не берёт

Девушку за это...

Хорошо относился ко мне тёмный человек Трусов, благообразный, щеголевато одетый, с тонкими пальцами музыканта. Он имел в Адмиралтейской слободе лавочку с вывеской "Часовых дел мастер", но занимался сбытом краденого.

Ты, Пешков, к воровским шалостям не приучайся! - говорил он мне, солидно поглаживая седоватую свою бороду, прищурив хитрые и дерзкие глаза. - Я вижу: у тебя иной путь, ты человечек духовный.

Что значит - духовный?

А - в котором зависти нет ни к чему, только любопытство...

Это было неверно по отношению ко мне, завидовал я много и многому; между прочим, зависть мою возбуждала способность Башкина говорить каким-то особенным, стихоподобным ладом с неожиданными уподоблениями и оборотами слов. Вспоминаю начало его повести об одном любовном приключении:

"Мутноокой ночью сижу я - как сыч в дупле - в номерах, в нищем городе Свияжске, а - осень, октябрь, ленивенько дождь идёт, ветер дышит, точно обиженный татарин песню тянет; без конца песня: о-о-о-у-у-у...

И вот пришла она, лёгкая, розовая, как облако на восходе солнца, а в глазах - обманная чистота души. "Милый, - говорит честным голосом, - не виновата я против тебя". Знаю - врёт, а верю - правда! Умом - твёрдо знаю, сердцем - не верю, никак!"

Рассказывая, он ритмически покачивался, прикрывал глаза и часто мягким жестом касался груди своей против сердца.

Завидовал я Трусову, - этот человек удивительно интересно говорил о Сибири, Хиве, Бухаре, смешно и очень зло о жизни архиереев, а однажды таинственно сказал о царе Александре III:

Этот царь в своём деле мастер!

Трусов казался мне одним из тех "злодеев", которые в конце романа неожиданно для читателя - становятся великодушными героями.

Иногда, в душные ночи, эти люди переправлялись через речку Казанку, в луга, в кусты, и там пили, ели, беседуя о своих делах, но чаще - о сложности жизни, о странной путанице человеческих отношений, особенно много о женщинах. О них говорилось с озлоблением, с грустью, иногда - трогательно и почти всегда с таким чувством, как будто заглядывая во тьму, полную жутких неожиданностей. Я прожил с ними две, три ночи под тёмным небом с тусклыми звёздами, в душном тепле ложбины, густо заросшей кустами тальника. Во тьме, влажной от близости Волги, ползли во все стороны золотыми пауками огни мачтовых фонарей, в чёрную массу горного берега вкраплены огненные комья и жилы - это светятся окна трактиров и домов богатого села Услон. Глухо бьют по воде плицы колёс пароходов, надсадно, волками воют матросы на караване барж, где-то бьёт молот по железу, заунывно тянется песня, тихонько тлеет чья-то душа, - от песни на сердце пеплом ложится грусть.

И ещё грустнее слушать тихо скользящие речи людей, - люди задумались о жизни и говорят каждый о своём, почти не слушая друг друга. Сидя или лёжа под кустами, они курят папиросы, изредка - не жадно - пьют водку, пиво и идут куда-то назад, по пути воспоминаний.

А вот со мной был случай, - говорит кто-то, придавленный к земле ночною тьмой.

Выслушав рассказ, люди соглашаются:

Бывает и так, - всё бывает...

"Было", "бывает", "бывало" - слышу я, и мне кажется, что в эту ночь люди пришли к последним часам своей жизни, - всё уже было, больше ничего не будет!

Это отводило меня в сторону от Башкина и Трусова, но всё-таки нравились мне они, и по всей логике испытанного мною было бы вполне естественно, если б я пошёл с ними. Оскорблённая надежда подняться вверх, начать учиться - тоже толкала меня к ним. В часы голода, злости и тоски я чувствовал себя вполне способным на преступление не только против "священного института собственности". Однако романтизм юности помешал мне свернуть с дороги, идти по которой я был обречён. Кроме гуманного Брет-Гарта и бульварных романов, я уже прочитал немало серьёзных книг, они возбудили у меня стремление к чему-то неясному, но более значительному, чем всё, что я видел.

И в то же время у меня зародились новые знакомства, новые впечатления. На пустырь, рядом с квартирой Евреинова, собирались гимназисты играть в городки, и меня очаровал один из них - Гурий Плетнёв. Смуглый, синеволосый, как японец, с лицом в мелких чёрных точках, точно натёртым порохом, неугасимо весёлый, ловкий в играх, остроумный в беседе, он был насыщен зародышами разнообразных талантов. И, как почти все талантливые русские люди, он жил на средства, данные ему природой, не стремясь усилить и развить их. Обладая тонким слухом и великолепным чутьём музыки, любя её, он артистически играл на гуслях, балалайке, гармонике, не пытаясь овладеть инструментом более благородным и трудным. Был он беден, одевался плохо, но его удальству, бойким движениям жилистого тела, широким жестам очень отвечали: измятая, рваная рубаха, штаны в заплатах и дырявые, стоптанные сапоги.

Он был похож на человека, который после длительной и трудной болезни только что встал на ноги, или похож был на узника, вчера выпущенного из тюрьмы, - всё в жизни было для него ново, приятно, всё возбуждало в нём шумное веселье - он прыгал по земле, как ракета-шутиха.

Узнав, как мне трудно и опасно жить, он предложил поселиться с ним и готовиться в сельские учителя. И вот я живу в странной, весёлой трущобе "Марусовке", вероятно, знакомой не одному поколению казанских студентов. Это был большой полуразрушенный дом на Рыбнорядской улице, как будто завоёванный у владельцев его голодными студентами, проститутками и какими-то призраками людей, изживших себя. Плетнёв помещался в коридоре под лестницей на чердак, там стояла его койка, а в конце коридора у окна: стол, стул, и это - всё. Три двери выходили в коридор, за двумя жили проститутки, за третьей - чахоточный математик из семинаристов, длинный, тощий, почти страшный человек, обросший жёсткой рыжеватой шерстью, едва прикрытый грязным тряпьём; сквозь дыры тряпок жутко светилась синеватая кожа и рёбра скелета.