Правда и ложь о наших потерях в великой отечественной войне. Ложь и правда о великой отечественной

Владимир Бешанов

Кадры решают все:

суровая правда о войне 1941-1945 гг.

Злодейства крупные и серьезные нередко именуются блестящими и, в качестве таковых, заносятся на скрижали Истории.

М.Е. Салтыков-Щедрин

Введение

Сначала появился призрак - призрак Коммунизма. Первыми это явление зафиксировали в 1848 году выдающиеся ученые-медиумы Карл Маркс и Фридрих Энгельс, вооруженные самой передовой и безошибочной теорией собственного сочинения. Призрак бродил по Европе, потрясая заимствованными у пролетариата цепями, уверял, что у рабочих нет отечества, предлагал им «соединяться», записываться в ряды могильщиков буржуазии и «разрушить всё, что до сих пор охраняло и обеспечивало частную собственность». Пророчества коммунистического Духа два друга, они же - классики идеологии нового типа - изложили в знаменитом «Манифесте».

Манифест, «с гениальной ясностью и яркостью» обрисовавший новое, коммунистическое «миросозерцание», призывал всех угнетенных к насильственному свержению существующего общественного и политического строя, установлению диктатуры пролетариата, уничтожению классов и частной собственности. Вслед за этим, по мысли авторов, раньше или позже, неизбежно должен был наступить Коммунизм - высшая и конечная стадия развития человеческого общества, рай на земле: фабрики - у рабочих, земля - у крестьян, женщины - в общем пользовании.

Международный пролетарский гимн - «Интернационал» - определял четкую программу действий и конечную цель коммунистического движения:

Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем,
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет всем.

Правда, наряду с пассажами о «завоевании демократии», в Манифесте проскальзывали термины вроде «экспроприация», «деспотическое вмешательство», «конфискация имущества» - конечно, исключительно в отношении «эксплуататоров», но также и «промышленные армии», в которые для удобства строительства нового мира предлагалось мобилизовать освобожденных пролетариев.

Делать революцию предпочтительнее в развитых промышленных странах, где пролетариат наиболее сконцентрирован и организован. Поэтому долгое время коммунисты всех мастей, в том числе и русские социал-демократы, пытались поднять рабочих на правое дело в какой-нибудь Германии или Швейцарии. Но самым слабым звеном «в империалистической цепи» оказалась Российская империя.

Они тут же окрестили государственный переворот, совершенный на германские деньги штыками «интернационалистов» и одуревших от безделья матросов, «пролетарской диктатурой», собственную власть - «властью рабочих и крестьян» и от имени последних принялись истреблять тех и других, а также всех несогласных.

Семь десятков лет истории первого в мире социалистического государства показывают, что его внутренняя политика точно соответствовала трем пунктам «Интернационала»: разрушение, построение, назначение на должности.

Какое отношение к пролетариату имели никогда и нигде не работавшие литератор В.И. Ульянов (Ленин), кавказский абрек И.В. Джугашвили (Сталин), польский боевик Ф.Э. Дзержинский, журналист-космополит Л.Д. Бронштейн (Троцкий) или екатеринбургский «мафиозо» Я.М. Свердлов - сказать трудно.

Для чего они все это затеяли?

Неужели только для того, чтобы наесться до отвала кетовой икры, о которой и через 20 лет с ностальгией вспоминал загнанный сталинскими волкодавами в мексиканское захолустье Троцкий: «…этой неизменной икрой окрашены не в моей только памяти первые годы революции»?

Ограбить всех сограждан? Реставрировать феодализм в отдельно взятой стране? На горе всем буржуям раздуть мировой пожар? Да какая разница, главное - сама Власть. Ленин так и писал членам ЦК за сутки до переворота: «Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия».

Деятель великой французской революции Жорж Дантон еще в конце XVIII века дал четкое и доходчивое определение: «Революция - это просто перераспределение собственности». Проще говоря, основу мировоззрения любого революционера составляет шариковское «отобрать и поделить».

Действительно, на первом месте в ленинской программе действий стоял пункт об «экспроприации экспроприаторов». Это значит - всеобщий грабеж. В перспективе населению обещали светлое будущее, сортиры из золота и кухарок, которые будут управлять государством. А пока - «грабь награбленное», разрушай «мир насилья».

Самое простое дело - разрушать. Правоверные марксисты, защитники угнетенных и обездоленных, спасители Отечества, уверенно определяли, что именно нужно разрушить.

К «миру насилья» относились: все члены правящей династии, правительство и государственный аппарат, армия и флот, жандармерия и полиция, пограничная и таможенная стража, церковь, все обладатели капиталов, все владельцы крупных, средних и мелких предприятий, сословия дворян, купцов, казаков и духовенства в полном составе, включая младенцев, большая часть крестьянства (богатеи, то бишь «кулаки», а также середняки и пресловутые «подкулачники»), «буржуазные» писатели, поэты, философы, ученые, журналисты и вообще интеллигенция, произведения искусства, созданные «на потребу эксплуататоров» и т.д. и т.п. Одним словом, всё то, что составляет содержание таких понятий, как государство, история, культура, традиции, национальная гордость.

В итоге разрушать и уничтожать пришлось очень многое, ибо те, «кто был ничем, а стал всем», имели довольно специфичные взгляды, при полном отсутствии таких «буржуазных» понятий как совесть и мораль:

«Мы в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем… Для нас нравственность подчинена интересам классовой борьбы пролетариата».

Под шум всеобщего грабежа с помощью ЧК и «бьющей через край энергии масс» большевики довольно быстро установили в стране «высшую форму государственности» - власть Советов.

Но что же взамен монархии или буржуазной республики могли предложить стране Ленин и его компания?

В апреле 1918 года в статье «Очередные задачи Советской власти» Владимир Ильич обрисовал вкратце свою модель идеального общества:

«Первым шагом освобождения трудящихся… является конфискация помещичьих земель, введение рабочего контроля, национализация банков. Следующими шагами будут национализация фабрик и заводов, принудительная организация всего населения в потребительские общества, являющиеся в то же время обществами сбыта продуктов, государственная монополия торговли хлебом и другими необходимыми продуктами…

По уровню достоверности и искренности изложения могу лишь сравнить ее с воспоминаниями Шумилина «Ванька ротный».
Читать ее так же тяжело, как смотреть на изуродованный труп человека, только что стоявшего рядом…
У меня при чтении этой книги память непроизвольно восстанавливала почти забытые аналогичные картины прошедшего.
Никулин «хлебнул» на войне несоизмеримо больше, чем я, пережив ее от начала и до конца, побывав на одном из самых кровавых участков фронта: в тихвинских болотах, где наши «славные стратеги» уложили не одну армию, включая 2-ю Ударную... И все же осмелюсь заметить, что многие его переживания и ощущения очень сходны с моими.
Некоторые высказывания Николая Николаевича побудили меня их прокомментировать, что я и делаю ниже, приводя цитаты из книги.
Главный вопрос, явно или неявно встающий при чтении книг о войне - что заставляло роты, батальоны и полки безропотно идти навстречу почти неизбежной смерти, подчиняясь иногда даже преступным приказам командиров? В многочисленных томах ура-патриотической литературы это объясняется элементарно просто: воодушевленные любовью к своей социалистической родине и ненавистью к вероломному врагу, они были готовы отдать жизнь за победу над ним и единодушно поднимались в атаку по призыву «Ура! За Родину, за Сталина!»

Н.Н. Никулин:

«Почему же шли на смерть, хотя ясно понимали ее неизбежность? Почему же шли, хотя и не хотели? Шли, не просто страшась смерти, а охваченные ужасом, и все же шли! Раздумывать и обосновывать свои поступки тогда не приходилось. Было не до того. Просто вставали и шли, потому что НАДО!
Вежливо выслушивали напутствие политруков — малограмотное переложение дубовых и пустых газетных передовиц — и шли. Вовсе не воодушевленные какими-то идеями или лозунгами, а потому, что НАДО. Так, видимо, ходили умирать и предки наши на Куликовом поле либо под Бородином. Вряд ли размышляли они об исторических перспективах и величии нашего народа... Выйдя на нейтральную полосу, вовсе не кричали «За Родину! За Сталина!», как пишут в романах. Над передовой слышен был хриплый вой и густая матерная брань, пока пули и осколки не затыкали орущие глотки. До Сталина ли было, когда смерть рядом. Откуда же сейчас, в шестидесятые годы, опять возник миф, что победили только благодаря Сталину, под знаменем Сталина? У меня на этот счет нет сомнений. Те, кто победил, либо полегли на поле боя, либо спились, подавленные послевоенными тяготами. Ведь не только война, но и восстановление страны прошло за их счет. Те же из них, кто еще жив, молчат, сломленные.
Остались у власти и сохранили силы другие — те, кто загонял людей в лагеря, те, кто гнал в бессмысленные кровавые атаки на войне. Они действовали именем Сталина, они и сейчас кричат об этом. Не было на передовой: «За Сталина!». Комиссары пытались вбить это в наши головы, но в атаках комиссаров не было. Все это накипь...»

И я вспоминаю.

В октябре 1943 года нашу 4-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию срочно выдвинули на передовую с тем, чтобы закрыть образовавшуюся брешь после попытки неудачного прорыва фронта пехотой. Примерно неделю дивизия держала оборону в районе белорусского города Хойники. Я в то время работал на дивизионной радиостанции «РСБ-Ф» и об интенсивности боевых действий мог судить только по числу едущих на бричках и идущих пешком в тыл раненых.
Принимаю радиограмму. После длинного шифра-цифири открытым текстом слова «Смена белья». Кодированный текст уйдет к шифровальщику штаба, а эти слова предназначены корпусным радистом мне, принимающему радиограмму. Они означают, что нам на смену идёт пехота.
И действительно, мимо рации, стоящей на обочине лесной дороги, уже шли стрелковые части. Это была какая-то изрядно потрепанная в боях дивизия, отведенная с фронта на непродолжительный отдых и пополнение. Не соблюдая строя шли солдаты с подвернутыми под ремень полами шинелей (была осенняя распутица), казавшиеся горбатыми из-за накинутых поверх вещмешков плащ-палаток.
Меня поразил их понурый, обреченный вид. Я понял, через час-другой они будут уже на переднем крае…

Пишет Н.Н. Никулин:

«Шум, грохот, скрежет, вой, бабаханье, уханье — адский концерт. А по дороге, в серой мгле рассвета, бредет на передовую пехота. Ряд за рядом, полк за полком. Безликие, увешанные оружием, укрытые горбатыми плащ-палатками фигуры. Медленно, но неотвратимо шагали они вперед, к собственной гибели. Поколение, уходящее в вечность. В этой картине было столько обобщающего смысла, столько апокалиптического ужаса, что мы остро ощутили непрочность бытия, безжалостную поступь истории. Мы почувствовали себя жалкими мотыльками, которым суждено сгореть без следа в адском огне войны.»

Тупая покорность и сознательная обреченность советских солдат, атакующих недоступные для фронтального штурма укрепленные позиции поражали даже наших противников. Никулин приводит рассказ немецкого ветерана, сражавшегося на том же участке фронта, но с другой его стороны.

Некий господин Эрвин X., с которым он встретился в Баварии, рассказывает:

—Что за странный народ? Мы наложили под Синявино вал из трупов высотою около двух метров, а они все лезут и лезут под пули, карабкаясь через мертвецов, а мы все бьем и бьем, а они все лезут и лезут... А какие грязные были пленные! Сопливые мальчишки плачут, а хлеб у них в мешках отвратительный, есть невозможно!
А что делали ваши в Курляндии? — продолжает он. — Однажды массы русских войск пошли в атаку. Но их встретили дружным огнем пулеметов и противотанковых орудий. Оставшиеся в живых стали откатываться назад. Но тут из русских траншей ударили десятки пулеметов и противотанковые пушки. Мы видели, как метались, погибая, на нейтральной полосе толпы ваших обезумевших от ужаса солдат!

Это - о заградотрядах.

В дискуссии на военно-историческом форуме «ВИФ-2 NE » не кто иной, как сам В. Карпов - герой Советского Союза, в прошлом ЗЕК, штрафник-разведчик, автор известных биографических романов о полководцах, заявил, что не было и не могло быть случаев расстрела заградотрядами отступающих красноармейцев. «Да мы бы сами их постреляли», заявил он. Мне пришлось возразить, несмотря на высокий авторитет писателя, сославшись на свою встречу с этими вояками по пути в медсанэскадрон. В результате получил немало оскорбительных замечаний. Можно найти немало свидетельств о том, как мужественно воевали войска НКВД на фронтах. Но об их деятельности в качестве заградотрядов, встречать не приходилось.
В комментариях к моим высказываниям и в гостевой книге моего сайта ( http :// ldb 1. narod . ru ) часто встречаются слова о том, что ветераны - родственники авторов комментариев категорически отказываются вспоминать о своем участии в войне и, тем более, писать об этом. Я думаю, книга Н.Н. Никулина объясняет это достаточно убедительно.
На сайте Артема Драбкина «Я помню» ( www.iremember.ru ) огромная коллекция мемуаров участников войны. Но крайне редко встречаются искренние рассказы о том, что переживал солдат-окопник на переднем крае на грани жизни и неизбежной, как ему казалось, смерти.
В 60-х годах прошлого века, когда писал свою книгу Н.Н. Никулин, в памяти солдат, чудом оставшихся в числе живых после пребывания на переднем крае фронта, пережитое еще было столь же свежим, как открытая рана. Естественно, вспоминать об этом было больно. И я, к кому судьба была более милостива, смог принудить себя взяться за перо лишь в 1999 году.

Н.Н. Никулин:

«Мемуары, мемуары... Кто их пишет? Какие мемуары могут быть у тех, кто воевал на самом деле? У летчиков, танкистов и прежде всего у пехотинцев?
Ранение — смерть, ранение — смерть, ранение — смерть и все! Иного не было. Мемуары пишут те, кто был около войны. Во втором эшелоне, в штабе. Либо продажные писаки, выражавшие официальную точку зрения, согласно которой мы бодро побеждали, а злые фашисты тысячами падали, сраженные нашим метким огнем. Симонов, «честный писатель», что он видел? Его покатали на подводной лодке, разок он сходил в атаку с пехотой, разок — с разведчиками, поглядел на артподготовку — и вот уже он «все увидел» и «все испытал»! (Другие, правда, и этого не видели.)
Писал с апломбом, и все это — прикрашенное вранье. А шолоховское «Они сражались за Родину» — просто агитка! О мелких шавках и говорить не приходится.»

В рассказах настоящих фронтовиков-окопников нередко звучит ярко выраженная неприязнь, граничащая с враждебностью, к обитателям различных штабов и тыловых служб. Это читается и у Никулина и у Шумилина, презрительно называвшего их «полковые».

Никулин:

«Поразительная разница существует между передовой, где льется кровь, где страдание, где смерть, где не поднять головы под пулями и осколками, где голод и страх, непосильная работа, жара летом, мороз зимой, где и жить-то невозможно, — и тылами. Здесь, в тылу, другой мир. Здесь находится начальство, здесь штабы, стоят тяжелые орудия, расположены склады, медсанбаты. Изредка сюда долетают снаряды или сбросит бомбу самолет. Убитые и раненые тут редкость. Не война, а курорт! Те, кто на передовой — не жильцы. Они обречены. Спасение им — лишь ранение. Те, кто в тылу, останутся живы, если их не переведут вперед, когда иссякнут ряды наступающих. Они останутся живы, вернутся домой и со временем составят основу организаций ветеранов. Отрастят животы, обзаведутся лысинами, украсят грудь памятными медалями, орденами и будут рассказывать, как геройски они воевали, как разгромили Гитлера. И сами в это уверуют!
Они-то и похоронят светлую память о тех, кто погиб и кто действительно воевал! Они представят войну, о которой сами мало что знают, в романтическом ореоле. Как все было хорошо, как прекрасно! Какие мы герои! И то, что война — ужас, смерть, голод, подлость, подлость и подлость, отойдет на второй план. Настоящие же фронтовики, которых осталось полтора человека, да и те чокнутые, порченые, будут молчать в тряпочку. А начальство, которое тоже в значительной мере останется в живых, погрязнет в склоках: кто воевал хорошо, кто плохо, а вот если бы меня послушали!»

Жестокие слова, но во многом оправданы. Пришлось мне некоторое время послужить при штабе дивизии в эскадроне связи, насмотрелся на франтоватых штабных офицеров. Не исключено, что из-за конфликта с одним из них я был отправлен во взвод связи 11-го кавалерийского полка (http://ldb1.narod.ru/simple39_.html )
Мне уже приходилось высказываться на очень болезненную тему о страшной судьбе женщин на войне. И опять это обернулось мне оскорблениями: молодые родственники воевавших мам и бабушек посчитали, что я надругался над их военными заслугами.
Когда еще до ухода на фронт я видел, как, под влиянием мощной пропаганды юные девушки с энтузиазмом записывались на курсы радистов, медсестер или снайперов, а затем уже на фронте - как им приходилось расставаться с иллюзиями и девичьей гордостью, мне, неискушенному в жизни мальчишке было очень больно за них. Рекомендую роман М. Кононова «Голая пионерка», это о том же.

И вот что пишет Н.Н. Никулин.

««Не женское это дело — война. Спору нет, было много героинь, которых можно поставить в пример мужчинам. Но слишком жестоко заставлять женщин испытывать мучения фронта. И если бы только это! Тяжело им было в окружении мужиков. Голодным солдатам, правда, было не до баб, но начальство добивалось своего любыми средствами, от грубого нажима до самых изысканных ухаживаний. Среди множества кавалеров были удальцы на любой вкус: и спеть, и сплясать, и красно поговорить, а для образованных — почитать Блока или Лермонтова... И ехали девушки домой с прибавлением семейства. Кажется, это называлось на языке военных канцелярий «уехать по приказу 009». В нашей части из пятидесяти прибывших в 1942 году к концу войны осталось только два солдата прекрасного пола. Но «уехать по приказу 009» — это самый лучший выход.
Бывало хуже. Мне рассказывали, как некий полковник Волков выстраивал женское пополнение и, проходя вдоль строя, отбирал приглянувшихся ему красоток. Такие становились его ППЖ (Полевая передвижная жена. Аббревиатура ППЖ имела в солдатском лексиконе и другое значение. Так называли голодные и истощенные солдаты пустую, водянистую похлебку: «Прощай, половая жизнь»), а если сопротивлялись — на губу, в холодную землянку, на хлеб и воду! Потом крошка шла по рукам, доставалась разным помам и замам. В лучших азиатских традициях!»

Среди моих однополчан была замечательная отважная женщина санинструктор эскадрона Маша Самолетова. О ней у меня на сайте рассказ Марата Шпилёва «Её звали Москва». А на встрече ветеранов в Армавире я видел, как плакали солдаты, которых она вытащила с поля боя. Она пришла на фронт по комсомольскому призыву, оставив балет, где она начала работать. Но и она не устояла под напором армейских донжуанов, о чем сама мне рассказывала.

И последнее, о чем следует рассказать.

Н.Н. Никулин:

«Казалось, все испытано: смерть, голод, обстрелы, непосильная работа, холод. Так ведь нет! Было еще нечто очень страшное, почти раздавившее меня. Накануне перехода на территорию Рейха, в войска приехали агитаторы. Некоторые в больших чинах.
— Смерть за смерть!!! Кровь за кровь!!! Не забудем!!! Не простим!!! Отомстим!!! — и так далее...
До этого основательно постарался Эренбург, чьи трескучие, хлесткие статьи все читали: «Папа, убей немца!» И получился нацизм наоборот.
Правда, те безобразничали по плану: сеть гетто, сеть лагерей. Учет и составление списков награбленного. Реестр наказаний, плановые расстрелы и т. д. У нас все пошло стихийно, по-славянски. Бей, ребята, жги, глуши!
Порти ихних баб! Да еще перед наступлением обильно снабдили войска водкой. И пошло, и пошло! Пострадали, как всегда, невинные. Бонзы, как всегда, удрали... Без разбору жгли дома, убивали каких-то случайных старух, бесцельно расстреливали стада коров. Очень популярна была выдуманная кем-то шутка: «Сидит Иван около горящего дома. "Что ты делаешь?"- спрашивают его. "Да вот, портяночки надо было просушить, костерок развел"»... Трупы, трупы, трупы. Немцы, конечно, подонки, но зачем же уподобляться им? Армия унизила себя. Нация унизила себя. Это было самое страшное на войне. Трупы, трупы...
На вокзал города Алленштайн, который доблестная конница генерала Осликовского захватила неожиданно для противника, прибыло несколько эшелонов с немецкими беженцами. Они думали, что едут в свой тыл, а попали... Я видел результаты приема, который им оказали. Перроны вокзала были покрыты кучами распотрошенных чемоданов, узлов, баулов. Повсюду одежонка, детские вещи, распоротые подушки. Все это в лужах крови...

«Каждый имеет право послать раз в месяц посылку домой весом в двенадцать килограммов», — официально объявило начальство. И пошло, и пошло! Пьяный Иван врывался в бомбоубежище, трахал автоматом об стол и, страшно вылупив глаза, орал: «УРРРРР!( Uhr - часы) Гады!» Дрожащие немки несли со всех сторон часы, которые сгребали в «сидор» и уносили. Прославился один солдатик, который заставлял немку держать свечу (электричества не было), в то время, как он рылся в ее сундуках. Грабь! Хватай! Как эпидемия, эта напасть захлестнула всех... Потом уже опомнились, да поздно было: черт вылетел из бутылки. Добрые, ласковые русские мужики превратились в чудовищ. Они были страшны в одиночку, а в стаде стали такими, что и описать невозможно!»

Здесь, как говорится, комментарии излишни.

Скоро отметим замечательный народный праздник, День Победы. Он несет в себе не только радость в связи с годовщиной окончания страшной войны, унесшей каждого 8-го жителя нашей страны (в среднем!), но и слезы по не вернувшимся оттуда… Хотелось бы также помнить о непомерной цене, которую пришлось заплатить народу под «мудрым руководством» величайшего полководца всех времен и народов». Ведь забылось уже, что он наделил себя званием генералиссимуса и этим титулом!

Новикова Инна 22.06.2016 в 15:56

22 июня исполняется 75 лет с начала Великой Отечественной войны. Сейчас, как никогда, важно знать правду о том, как в очередной раз делили мир. Главный редактор нашего издания Инна Новикова пригласила к разговору автора книги "Великая Отечественная - Правда против мифов", ректора Московского гуманитарного университета, доктора философских наук, социолога, историка Игоря Ильинского.

"История - это политика, опрокинутая в прошлое"

- Откуда берутся мифы о войне?

Мифотворчество необходимо каждому государству. К любым - политическим, историческим - надо относиться с пониманием того, что они создаются действующей властью с целью вложить в сознание людей те или иные установки. Особенно, когда речь заходит о военных действиях.

С началом перестройки в Советском Союзе на страницы печатных изданий, экраны телевизоров и кинотеатров выплеснулось огромное количество разного рода мнений о событиях и персоналиях той поры. Объективности ради надо сказать: что-то из сказанного было правдой, которая открылась благодаря архивным материалам. А что-то - откровенной ложью, преследующей вполне конкретные политические цели. Ведь для многих "история - это политика, опрокинутая в прошлое".

Сколько в постсоветские годы уже было сказано о том, что подвиг Александра Матросова - это "исключение из правил"! Что никакого массового героизма во время Великой Отечественной войны не было, что народ миллионами сдавался немцам, чтобы потом воевать против коммунистов! Но правда заключается в том, что - это, вообще, дело исключительное. Не каждый солдат в отдельности был на войне героем.

В то же время правда и то, что на полях сражений был проявлен всего народа, который защищал, во-первых, свою Родину. Во-вторых, - сегодня это некоторые не хотят признавать, - он защищал он Советскую власть, строй, который к тому времени прочно утвердился в стране и многое дал людям. Люди верили в него и ради его сохранения шли в бой.

- В этой связи сразу приходит на ум недавняя нашумевшая история о том, что на самом деле никаких героев-панфиловцев не было. Вроде как, это была просто пропагандистская "утка", придуманная военными журналистами…

И подвига Александра Матросова не было, и Зоя Космодемьянская, и Лиза Чайкина погибли неизвестно за что - никого и ничего не было! Но на самом-то деле все это было. Другое дело, что советские мифы, будучи тоже инструментом пропаганды, расставляли определенные акценты. Поэтому что-то может быть немного преувеличено. Но главное все-таки состоит в том, что и Зоя Космодемьянская героически погибла, и Александр Матросов закрыл амбразуру, и Виктор Талалихин совершил таран. И краснодонцы были. И многие-многие другие. Отрицать это бессмысленно и аморально.

Сколько сегодня уже писано-переписано о нашем "ужасном" советском прошлом, против которого в войну "восстал" народ: и "диктатура", и "тоталитаризм", и черт его знает, что еще. Но я-то, к примеру, сам родился в 1936-м, вырос в этом самом "тоталитарном" обществе, сумел получить два среднетехнических, а затем и два высших образования - одно техническое, второе гуманитарное. Защитил кандидатскую, потом докторскую диссертации без всякой "длиной" руки. Я был нормальный, совершенно обычный парень. И говорил всегда, что хотел, и писал, что хотел. Другое дело, что ненависти, злобы к тогдашнему общественному строю у меня никакой не было. Да, я видел его недостатки, проблемы, но и писал о них, как ученый, исследователь. А сегодня как исследователь утверждаю: наш мир последовательно глупеет, сходит с ума.

"Надо раз и навсегда прекратить представлять Сталина недоумком"

- Обратимся к истории военной, а точнее предвоенной поры. Как вы прокомментируете миф о том, что Сталин и Гитлер симпатизировали друг другу? Якобы , самая страшная война началась едва ли не по недоразумению: просто два тирана что-то не поделили между собой…

Это полная чушь. Гитлер, как свидетельствуют немецкие архивные материалы, в какой-то момент относился к Сталину с уважением - как к человеку, способному руководить такой огромной страной. Черчилля фюрер называл "зверушкой", а Сталина - "тигром". Сталин был по отношению к фюреру безразличен, попросту его презирал. Когда участникам Потсдамской конференции предложили пойти и посмотреть на место, где сожгли труп Гитлера, он сказал, что ему это неинтересно, и сделал такую гримасу, что все сразу поняли, что к нему с предложениями об "экскурсиях" подходить не надо.

- А как же его тост "за Гитлера" на московском ужине с Риббентропом? Его Сталину поминают все, кому не лень.

Политика - вещь циничная. Неужели вы верите в то, что Сталин, который к тому времени уже давным-давно понимал, что война с гитлеровской Германией неизбежна, произносил его от чистого сердца? На протяжении нескольких лет до этого Сталин безуспешно пытался сколотить антигитлеровскую коалицию. Еще за 10 дней до вышеупомянутого ужина в Москву прилетели делегации из Великобритании и Франции. Переговоры шли и с ними, но не продвинулись ни на шаг!

Сама идея договора о ненападении родилась у Гитлера, а не у Сталина. Советский Союз к тому времени уже планомерно готовился к грядущей войне. Другое дело, что ему еще нужно было время. Мы его получили - целых 22 месяца. Неужели это не стоит одного тоста?

- На Западе сейчас все чаще и чаще утверждают, что в 1939 году Сталин и Гитлер "поделили" Европу, что Сталин благодаря этому договору поработил Прибалтику, урвал часть бедной Польши, Румынии…

Секретный протокол, прилагавшийся к договору, определял зоны интересов Германии и СССР. И в его зону входили Финляндия, Литва, Латвия, Эстония, Бессарабия и Западная часть Польши.

Есть такое понятие - геостратегия. Географическая картина на момент подписания договора была такая: Ленинград находился в 30 километрах от границы с Финляндией. От польской границы до Минска было 35 километров. А на пороге реально маячила война.

Сейчас говорят, будто Пакт о ненападении развязал руки Гитлеру, и он начал войну. Но он был подписан в 1939 году! А за год до этого гитлеровские войска оккупировали Чехословакию; по требованию Германии Словакия объявила себя независимой, а Польша с Венгрией отхватили себе по куску от Чехословакии, и страна перестала существовать. Разве это не война?

11 марта 1938 года Англия и Франция дали свои гарантии Польше, а ровно через месяц, 11 апреля Гитлер подписывает план "Вайс" - план нападения на Польшу, которое должно произойти не позднее 1 сентября 1939 года. Сталин об этом плане был прекрасно осведомлен.

Другими словами, все было предопределено еще до подписания Пакта о ненападении. Россия была готова подключиться к антигитлеровской коалиции, вела об этом переговоры в Москве до 21 августа 1939 года, но они окончились ничем. 22 августа об этом узнал Гитлер. Он прислал телеграмму Сталину, и Риббентроп тут же вылетел в Москву. В ночь с 23 на 24 августа был подписан договор и протокол к нему. Нам ничего больше не оставалось делать. В Европе, повторяю, уже шла война. 1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу, Англия и Франция объявили войну Германии.

Говорят еще, что Сталин поверил Гитлеру и не подготовился к войне с ним. На самом деле Пакт о ненападении был одной из составляющих этой подготовки. Что же до внезапности германского нападения на СССР, о котором в своей речи сказал Молотов, то для нас главным элементом этой внезапности было то, какую мощь сосредоточил Гитлер на границе и какой массированной атаке подвергся Советский Союз одновременно с воздуха, с моря и на суше. Впоследствии и сам маршал Жуков подтвердил: это было действительно неожиданно.

- Сталин перед войной провел масштабную "чистку" командного состава РККА. В итоге, как утверждают некоторые исследователи, новые командиры оказались недостаточно подготовленными.

Действительно, репрессии "вырубили" много людей. Но у меня в книге приведена таблица: количество арестованных, количество осужденных на тюремные сроки, количество расстрелянных и количество освобожденных и возвращенных в войска. Цифры говорят о следующем: до 40 процентов от общего числа арестованных перед войной были возвращены в войска.

- Еще говорят, что у немцев в начале войны не было перевеса в вооружениях, что у нас было достаточное количество самолетов, танков, артиллерии.

К июню 1941 года у нас действительно было много всего: и танков, и самолетов. Другое дело, достаточно ли было этого для ведения полномасштабной моторизированной войны и насколько эта техника отвечала требованиям момента. У нас, например, было 19 тысяч самолетов. Это много, но нужно было в два раза больше. Были уже и Ил 2, и "катюши", и танки КВ и Т-34, но их не успели произвести в нужном количестве. Ту технику, что была, зачастую размещали не на тех рубежах. При всем том перевеса в количестве техники у Советского Союза никакого не было, это неоспоримый факт. Как не было и того, что красноармейцы в первые дни войны шли с шашками против танков.

Сталин сам говорил, что предстоящая война будет войной моторов. Вообще надо раз и навсегда прекратить представлять Сталина каким-то недоумком в военном деле. Почитайте стенограмму его выступления, в котором он анализировал итоги финской кампании: пункт за пунктом Сталин разбирает абсолютно все военные действия. Когда я ее прочитал, то подумал: "Кому на ум пришло назвать его параноиком?"

Это, кстати, очень важный вопрос - Сталин до сих пор фактически отсутствует в истории Великой Отечественной войны. Разве что в кино его показывают в образе старика-чудовища с усами и трубкой в руках. А на самом деле посмотрите на фотографии с Потсдамской конференции: стройный, без трубки, симпатичный даже. Что говорил о нем Черчилль? Когда в зал входил Сталин, мы невольно вставали и хотелось вытянуть руки по швам. Главнокомандующий, он командовал не ротами, а фронтами. А их было когда 14, когда 15. Сегодня говорят: в войне победил советский народ. Но кто-то ведь был главнокомандующим этим советским народом!

Небоевые потери

- Еще один тезис: п обеда не стоила той цены, которую заплатила за нее страна.

Цена Победы - это главный пункт всей нынешней мифологии. Зачем, спрашивают иные, было платить такую цену? Надо было сдать Ленинград, сдать Москву. Париж же сдали - и ничего. Премьера французского, правда, расстреляли потом за измену, а так - ничего страшного. Кровожадность сегодня, в основном, приписывают маршалу Жукову - "бабы еще нарожают". Но достаточно проанализировать цифры, и все становится понятно. Боевые потери РККА составили 10, 1 миллиона человек - цифра, сопоставимая с потерями немцев. Остальные погибшие 14,1 миллиона человек - это потери небоевые. То есть в основном это люди, убитые на оккупированных территориях. Гитлеровцы совсем не были гуманистами. Была даже выпущена инструкция, цитирую: "Встретишь русских, неважно девочку, мальчика, старика - убей". Они и убивали.

- А какова картина с военнопленными с той и другой стороны? Были ли на самом деле миллионы тех, кто сдавался германским войскам, чтобы потом идти воевать с ненавистными коммунистами?

37 процентов всех военнопленных красноармейцев (а их в немецком плену оказалось в общей сложности 4 миллиона 727 тысяч) попали туда в первые дни войны. Число немецких военнопленных примерно такое же - 4 миллиона 570 тысяч. При этом немцы уничтожили примерно 2 миллиона 800 тысяч наших военнопленных. В наших же лагерях нашли свой конец 579 тысяч, - в пять раз меньше.

- И как вам кажется, насколько сегодня велика вероятность повторения 22 июня?

Недавно у себя в университете мы как раз обсуждали этот вопрос. Война не исключалась и в прежние годы, и сейчас. А сейчас больше, чем когда-либо. У России нет другого выбора, кроме как накачивать мускулатуру. Хочешь мира - готовься к войне, старая банальная истина. Вся американская философия относительно нашей страны построена на одной идее: русские признают только силу, мы должны быть сильными, тогда мы русских победим. В сборнике опубликованных секретных документов по внешней политике и стратегии США в 1940–1950 годы "Главный противник", прямо говорится: Холодная война - на практике самая настоящая война. Мы же ее таковой не воспринимали, и это была трагическая ошибка нашего руководства.

Рейхсминистр народного просвещения и пропаганды Германии Геббельс сказал как-то фразу, которую позднее взяли за отправную точку в своей пропагандистской деятельности многие и многие недруги СССР, а позднее России – "чем больше ложь, тем скорее в нее поверят...".

И понеслось! Какой только лжи о ВОВ мы с тех пор не слышали!.. Целые потоки исторического фальсификата...по недомыслию, недоумию, от незнания и вполне осознанно, умышленно. Искажение стало основной темой в современной информационной войне. Западные спецслужбы, находящиеся у них на содержании журналисты, всевозможные военные "историки" и "аналитики", а также их союзники внутри России стремятся всеми способами умалить величайший подвиг народов Советского Союза во время Великой Отечественной войны. На высосанных из пальца "примерах" и откровенно сфабрикованных "документах" они "доказывают", что не было на самом деле ни геройства, ни храбрости, ни достижений в области производства вооружений, а был только страх перед жестокой властью, представители которой гнали людей на убой, завалив немцев трупами.

Не моргнув и глазом, западные пропагандисты утверждают: "СССР собирался напасть на Германию и потому последней пришлось сыграть на опережение", "Сталин и Гитлер на равных виновны в разжигании войны", "многие миллионы советских граждан воевали против Советской власти за Гитлера"...и так далее, и тому подобное. И подобной псевдоисторической чуши становится с каждым годом все больше и больше... опять же прям по доктору Геббельсу: "многократно повторенная ложь становится правдой".

Последним "модным" трендом в нелегком деле искажения исторической правды и умаления величия Победы можно, пожалуй, считать масштабную фальсификацию данных о людских потерях СССР во время войны. Благодатнейшая для Запада тема, ибо нет единой методики подсчета, многие документы, как в России, так и на Западе по-прежнему в секретных архивах, а кроме того - никто ведь не несет никакой ответственности за недостоверную информацию о потерях, вот и приводятся цифры совершенно разные, кажется, что порой они берутся просто "с потолка". Вот, например, считают иностранные "историки" потери Германии и включают в них только военнослужащих, а применительно к СССР – объединяют потери мирных граждан и военнослужащих и выдают их за потери Красной Армии. При этом, при подсчетах для той же Германии как бы случайно "упускают" потери армий Румынии, Венгрии, Италии и Финляндии, хотя в 1941 году они вместе с Германией напали на СССР и воевали на советско-германском фронте.

Порой ложь оказывается настолько глубоко интегрированной в контекст, что распознать ее могут только специалисты, остальным же, на кого, собственно говоря, и рассчитана "обманка", приходится, как говорится, верить на слово. Кто из нас хорошо разбирается в таких сугубо военных терминах как армия, дивизия, корпус? Кто может, не гугля, назвать их численный состав? Уверен, единицы. И вот на этом-то нашем незнании и зиждется ложь о, например, потерях в стрелковых дивизиях СССР и Германии. Сравнивая их, приводят голые цифры, "забывая" (опять же, как и в прошлом примере про союзников Германии) пояснить, что численный состав немецкой пехотной дивизии на протяжении значительного периода войны соответствовал составу примерно двух советских стрелковых дивизий, и немецкий танковый корпус из трех дивизий имел около 600-700 танков, то есть примерно столько же, сколько имела в своем составе советская танковая армия.

Между тем цифра общих потерь СССР (в интерпретации западных "историков" и ряда либеральных СМИ) к осени 2017 года добралась уже чуть ли не до 50 миллионов(!!!) человек. Против 7 миллионов – впервые озвученных Сталиным в марте 1946 года. При этом вина возлагается, главным образом, на Верховного Главнокомандующего и "бездарных" "жестоких" советских военачальников, оказавшихся неспособными грамотно, со знанием дела и заботой о солдатах управлять войсками. И это на фоне совершенно очевидных всему миру побед Красной Армии, на фоне героизма, беспримерной доблести, гуманизма и человечности ее солдат и офицеров!

Видя несостоятельность собственной лжи про бездарность советского военного командования, пропагандисты от спецслужб тут же приводят следующий аргумент, что, мол, в современной России всем уже давно наплевать и на цифры потерь и на саму историю войны, потому что "молодым все равно, а старые просто жалеют погибших".

И это очередная ложь! Молодежь активно интересуется историей, на тематические выставки и экспозиции выстраиваются очереди, каждый новый отечественный фильм о Великой Отечественной Войне собирает полные кинотеатры, большинство зрителей, как нетрудно догадаться, молодежь. А военно-исторические реставрации давно уже превратились из модного тренда в регулярные мероприятия.

Возможно, что "замалчивания", "преувеличения" и прочие исторические перверсии кому-то на руку: кто-то повышает, таким образом, свой рейтинг, кто-то набирает политические очки, а кто-то стремится обелить собственную историю, но все это однозначно не про Россию, население которой помнит свою историю, преклоняется пред героизмом советских солдат и офицеров и бережно хранит память о колоссальных жертвах советского народа в Великой Отечественной Войне.

1) Советский Союз жил мирной жизнью, сохраняя нейтралитет, а отмобилизованная и до зубов вооруженная немецкая армия вероломно напала 22 июня на миролюбивую страну;

2) наши танки, пушки и самолеты лучше немецких, но у нас было их очень мало, гораздо меньше, чем у противника.

Эти тезисы являются циничной и наглой ложью, что не мешает им перекочевывать из одного политического и «исторического» труда в другой. В одном из последних, изданных в СССР в 1986 г. Советском энциклопедическом словаре читаем: «Вторая мировая война (1939-1945) подготовлена силами международной империалистической реакции и началась как война между двумя коалициями империалистических держав . В дальнейшем стала принимать со стороны всех государств, сражавшихся против стран фашистского блока, характер справедливой, антифашистской войны, который окончательно определился пос-ле вступления в войну СССР (см. Ве-ликая Отечественная война 1941-1945)». Тезис о мирном советском народе, доверчивом и наивном т.Ста-лине, которого сначала «кинули» анг-лийские и французские империалис-ты, а затем подло и вероломно обманул злодей Гитлер, почти без изменения сохранился в головах многих обывателей и трудах постсоветских «ученых» России.

На протяжении всей своей, к счас-тью, относительно короткой истории Советский Союз никогда не был миролюбивой страной, в которой «мирно спали дети». Потерпев неудачу в попытке раздуть пожар мировой революции, большевики сделали сознательную ставку на войну как главный инструмент решения своих политических и социальных задач как внутри страны, так и за ее пределами. Они вмешивались в большинство крупных международных конфликтов (в Китае, Испании, Вьетнаме, Корее, Анголе, Афганистане...), помогая деньгами, оружием и так называемыми добровольцами организаторам национально-освободительной борьбы и коммунистического движения. Основной целью проводимой в стране с 30-х годов индустриализации было создание мощного военно-промышленного комп-лекса и хорошо вооруженной Красной армии. И надо признать, что эта цель является едва ли не единст-венной, которую удалось достичь большевистской власти. Совсем не случайно, выступая с речью на первомайском параде, который по «миролюбивой» традиции открывался военным парадом, нарком обороны К.Во-рошилов сказал: «Советский народ не только умеет, но и любит воевать!».

К 22 июня 1941 г. «миролюбивый и нейтральный» СССР уже почти два года участвовал во Второй мировой войне, причем участвовал в качестве страны-агрессора .


Подписав 23 августа пакт Молото-ва-Риббентропа, разделивший большую часть Европы между Гитлером и Сталиным, Советский Союз 17 сентяб-ря 1939 г. начал вторжение в Польшу. В конце сентября 1939 г. с СССР был «воссоединен» 51% польской террито-рии. При этом по отношению к военнослужащим польской армии, обес-к-ровленной немецким нашествием и практически не сопротивлявшейся частям Красной армии, была совершена масса преступлений — одна Катынь стоила полякам почти 30 тыс. жизней офицеров. Еще больше преступлений совершили советские оккупанты по отношению к мирным гражданам, особенно польской и украинской национальностей. До начала войны советс-кая власть на воссоединенных территориях попыталась почти все крес-тьянское население (а это подавляющее большинство жителей Западной Украины и Беларуси) загнать в колхо-зы и совхозы, предложив «добровольную» альтернативу: «колхоз или Си-бирь ». Уже в 1940 г. многочисленные эшелоны с депортированными поляка-ми, украинцами и несколько позже литовцами, латышами и эстонцами двинулись в Сибирь. Украинское население Западной Украины и Бу-ковины, которое вначале (в 1939-40 гг.) массово встречало советских солдат цветами, надеясь на освобождение от национального гнета (со стороны, соответственно, поляков и румын), на собственном горьком опыте испытало все прелести советской власти. Поэтому совсем не удивительно, что в 1941 г. здесь цветами встречали уже немцев.

30 ноября 1939 г. Советский Союз начал войну с Финляндией, за что был признан агрессором и исключен из Лиги Наций. Эта «неизвестная война» всячески замалчиваемая советской пропагандой, ложится несмываемым позором на репутацию Страны Советов. Под надуманным предлогом мифической военной опасности советские войска вторглись на финскую территорию. «Смести с лица земли финских авантюристов! Наступила пора уничтожить гнусную козявку, которая осмеливается угрожать Советскому Союзу! » — так писали накануне этого вторжения журналис-ты в главной партийной газете «Прав-да». Интересно, какую военную угрозу СССР могла представлять эта «козявка» с населением 3,65 млн. человек и плохо вооруженной армией в 130 тыс. человек.

Теперь еще об одном тезисе Сталина: «История не отпустила нам достаточно времени, и мы не успели отмобилизоваться и технически подготовиться к вероломному нападению». Это ложь.

Не соответствует действительности и утверждение о том, что к июню 1941 г. Германия скрытно стянула войс-ка и боевую технику к границам СССР, обеспечив значительное преимущество в боевой технике, подготовив вероломное внезапное нападение на мирную страну. По немецким данным, подтверждаемым европейскими военными историками (см. «Вторая мировая война» под ред. Р.Холмса, 2010, Лондон ), 22 июня 1941 г. к напа-дению на Советский Союз подготовилась трехмиллионная армия немецких, венгерских и румынских солдат, в распоряжении которой находилось четыре танковых группы с 3266 танками и 22 истребительные авиагруппы (66 эскадрилий), в составе которых было 1036 самолетов .

Версия о внезапности нападения вермахта не выглядит убедительной. Даже если согласиться с глупостью и наивностью советского партийного и военного руководства и лично Сталина, категорически проигнорировавших данные разведки и западных спецслужб и просмотревших развертывание на границах трехмиллионной вражеской армии , то и тогда при имеющейся в распоряжении противников военной технике, внезапность первого удара могла обеспечить успех в течение 1-2 дней и прорыв на расстояние не более 40-50 км. Далее по всем законам боевых действий временно отступившие советские войска, пользуясь своим подавляющим преимуществом в боевой технике, должны были буквально раздавить агрессора. Но события на Восточном фронте развивались по совсем другому, трагическому сценарию...

Советская историческая наука делила историю войны на три периода. Меньше всего внимания уделялось пер-вому периоду войны, особенно летней кампании 1941 г. Скупо объяснялось, что успехи немцев вызваны внезапностью нападения и неподготовленностью СССР к войне. Кроме того, как выразился в своем докладе т.Ста-лин (октябрь 1941 г.): «За каждый шаг вглубь советской территории вермахт заплатил гигантскими невосполнимыми потерями» (была названа цифра 4,5 млн. убитых и раненых, через две недели в передовой статье газеты «Правда» эта цифра немецких потерь возросла до 6 млн. человек). Что же происходило на самом деле в начале войны?

С рассвета 22 июня войска вермахта хлынули через границу почти по всей ее протяженности — 3000 км от Балтийского до Черного морей. Во-ору-женная до зубов Красная армия была за несколько недель разбита и отброшена на сотни километров от западных границ. Уже к середине июля немцы оккупировали всю Беларусь, взяв в плен 330 тыс. советских военнослужащих, захватив 3332 танка и 1809 орудий и другие многочисленные военные трофеи. Практически за две недели была захвачена вся При-балтика. В августе-сентябре 1941 г. в руках немцев находилась большая часть Украины — в Киевском котле, немцы окружили и взяли в плен 665 тыс. чел., захватили 884 танка и 3718 орудий. Немецкая группа армий «Центр» к началу октября вышла практически к окраинам Москвы. В котле возле Вязьмы немцы захватили еще 663 тыс. пленных.

По немецким данным, скрупулезно отфильтрованным и уточненным уже после войны, за 1941 г. (первые 6 месяцев войны) немцы взяли в плен 3806865 советских солдат , захватили или уничтожили 21 тыс. танков, 17 тыс. самолетов, 33 тыс. орудий и 6,5 млн. стрелкового оружия.

Рассекреченные в постсоветское время военные архивы в целом подтверждают объемы брошенной и захваченной врагом военной техники. Что касается людских потерь, то их в военное время подсчитать очень сложно, к тому же, по понятным причинам, в сов-ременной России эта тема практически табуирована. И все же, сопос-тавление данных из военных архивов и других документов той эпохи позволило некоторым стремящимся к правде российским историкам (Г.Кри-во-шееву, М.Солонину и др.) с достаточной степенью точности определить, что за 1941 г., кроме сдачи в плен 3,8 млн. чел. , Красная армия понесла прямых боевых потерь (убитыми и умершими от ран в госпиталях) — 567 тыс. чел. , ранеными и заболевшими — 1314 тыс. чел. , дезертирами (уклонившимися от плена и фронта) — от 1 до 1,5 млн. чел. и пропавшими без вести или ранеными, брошенными при паническом бегстве — около 1 млн. чел. Последние две цифры определены из сопоставления личного состава советских воинских подразделений на 22 июня и на 31 декабря 1941 г. с учетом точных данных о людс-ком пополнении частей за этот период.

На 1 января 1942 г., по советским данным, попали в плен 9147 немецких солдат и офицеров (в 415 раз меньше советских военнопленных! ). Немецкие, румынские и венгерские потери в живой силе (убитые, пропавшие без вести, раненые, заболевшие) за 1941 г. составили 918 тыс. чел. — большинство из них приходилось на конец 1941 г. (в пять раз меньше, чем озвучил в своем докладе т.Сталин ).

Таким образом, первые месяцы вой-ны на Восточном фронте привели к разгрому Красной армии и почти полному краху созданной большевика-ми политической и экономической сис-темы. Как показывают цифры людских потерь, брошенной военной техники и захваченных врагом огромных территорий, размеры этой катастрофы беспрецедентны и полностью развеивают мифы о мудрости советского пар-тийного руководства, высоком про-фессионализме офицерского корпуса Красной армии, мужестве и стойкости советских солдат и, главное, пре-данности и любви к Родине прос-тых советских людей. Армия практически рассыпалась после первых же мощных ударов немецких частей, высшее партийное и военное руководство растерялось и проявило свою полную некомпетентность, офицерский корпус оказался не готовым к серьезным боям и в значительном большинстве, побросав свои части и боевую технику, бежал с поля боя или сдавался немцам; оставленные офицерами, деморализованные советские солдаты сдавались фашистам или прятались от врага.

Прямым подтверждением нарисованной мрачной картины являются указы Сталина, изданные им в первые недели войны сразу после того, как он сумел справиться с шоком от ужасной катастрофы. Уже 27 июня 1941 г. был подписан указ о создании в армейских частях пресловутых заградительных отрядов (ЗО) . В дополнение к имеющимся особым отрядам НКВД , ЗО просуществовали в Красной армии до осени 1944 г. За-градительные отряды, имевшиеся в каждой стрелковой дивизии, располагались за регулярными частями и задерживали или расстреливали на месте бежавших с передовой воинов. В октябре 1941 г. 1-й заместитель начальника управления особых отделов НКВД Соломон Мильштейн докладывал министру НКВД Лаврентию Берии: «…с начала войны по 10 октяб-ря 1941 г. особыми отделами НКВД и ЗО задержано 657364 военнослужащих, отставших и бежавших с фронта». Всего же за годы войны, по советским официальным данным, военные трибуналы осудили 994 тыс. военнослужащих , из них 157593 — расстреляно (в вермахте расстреляли 7810 солдат — в 20 раз меньше, чем в РККА). За добровольную сдачу в плен и сотрудничество с оккупантами было рас-стреляно или повешено 23 бывших советских генерала (не считая десятков генералов, получивших лагерные сроки).

Несколько позже были под-писаны указы о создании штрафных подразделений , через которые, по официальным данным, прошли 427910 воен-но-служащих (штрафные подразделения просуществовали до 6 июня 1945 г.).

Исходя из реальных цифр и фактов, сохранившихся в советских и немецких документах (указах, секретных докладах, записках и т.п.), можно сделать горький вывод: ни в одной стране, ставшей жертвой гитлеровской агрессии, не было такого морального разложения, массового дезертирства и сотрудничества с оккупантами, как в СССР . Например, численность личного состава военных формирований «добровольных помощников» (так называемых хиви), полицейских и воинских частей из советских военнослужащих и гражданских лиц к середине 1944 г. превышала 800 тыс. чел. (только в СС служили более 150 тыс. бывших советских граждан).

Размеры катастрофы, обрушившейся на Советский Союз в первые месяцы войны, стали неожиданностью не только для советской верхушки, но и для руководства западных стран и, в какой-то степени, даже для гитлеровцев. В частности, немцы оказались не готовы «переварить» такое количество советских военнопленных — уже к середине июля 1941 г. поток военнопленных превысил возможности вермахта по их охране и содержанию. 25 июля 1941 г. командование немецкой армии издает приказ о массовом освобождении пленных ряда национальностей. До 13 ноября по этому приказу было освобождено 318770 советских воен-нопленных (преимущест-венно украинцев, беларусов и прибалтов).

Катастрофические размеры поражений советских войск, сопровождающиеся массовой сдачей в плен, дезертирством и сотрудничеством с врагом на оккупированных территориях, ставят вопрос о причинах этих позорных явлений. Либерально-демократи-ческие историки и политологи часто отмечают обилие общих черт в двух тоталитарных режимах — советском и нацистском. Но при этом не нужно забывать об их коренных отличиях в отношении к собственному народу . Пришедший к влас-ти демократическим путем Гитлер вывел Германию из разрухи и послевоенного унижения, ликвидировал безработицу, построил отличные дороги, завоевал новое жизненное пространство. Да, в Германии начали уничтожать евреев и цыган, преследовать инакомыслящих, вводить жесточайший контроль за общественной и даже личной жизнью граждан, но никто не экспроприировал частную собственность, массово не расстреливал и не сажал в тюрьмы аристократов, буржуазию и интеллигенцию, не загонял в колхозы и не раскулачивал крестьян — уровень жизни подавляющего большинства немцев повышался. И, главное, своими военными, политическими и экономическими успехами нацисты сумели внушить большинству немцев веру в величие и непобедимость своей страны и своего народа.

Захватившие же в царской России власть большевики уничтожили лучшую часть социума и, обманув практически все слои общества, принесли своим народам голодоморы и депортации, а рядовым гражданам — принудительную коллективизацию и индустриализацию, грубо сломавшие привычный уклад и понизившие уровень жизни большинства простых людей.

В 1937-1938 гг. органами НКВД было арестовано 1345 тыс. чел. , из которых 681 тыс. — расстреляны . Накануне войны, в январе 1941 г., по официальной советской статистике, в лагерях ГУЛАГа содержалось 1930 тыс. осужденных, еще 462 тыс. чел. находилось в тюрьмах, а 1200 тыс. — на «спецпоселениях» (итого 3 млн. 600 тыс. человек) . Поэтому риторический вопрос: «А мог ли живущий в таких условиях, при таких порядках и такой власти советский народ массово проявлять в боях с немцами мужество и героизм, грудью защищая «социалистическое отечество, родную коммунистическую партию и мудрого т.Сталина?» — повисает в воздухе, а существенная разница в количестве сдавшихся в плен, дезертиров и брошенной на поле боя военной техники между советской и немецкой армиями в первые месяцы войны убедительно объясняется разным отношением к своим гражданам, солдатам и офицерам в СССР и нацистской Германии.

Перелом.
Мы за ценой не постоим

В октябре 1941 г. Гитлер, предвкушая окончательный разгром Советс-кого Союза, готовился принимать парад немецких войск в цитадели большевизма — на Красной площади. Однако события на фронте и в тылу уже в конце 1941 г. начали развиваться не по его сценарию.

Немецкие потери в боях стали расти, материально-техническая и продовольственная помощь союзников (в основном США) советской армии увеличивалась с каждым месяцем, эвакуированные на Восток военные заводы наладили массовый выпуск вооружения. В замедлении наступательного порыва фашистских частей помогли сначала осенняя распутица, а затем сильные морозы зимы 1941-1942 гг. Но самое главное — постепенно происходил коренной перелом в отношении к врагу со стороны народа — солдат, тружеников тыла и рядовых граждан, оказавшихся на оккупированных территориях.

В ноябре 1941 г. Сталин в своем докладе по случаю очередной годовщины Октябрьской революции сказал знаменательную и на сей раз абсолютно правдивую фразу: «Глупая политика Гитлера превратила народы СССР в заклятых врагов нынешней Германии ». В этих словах сформулирована одна из важнейших причин превращения Второй мировой вой-ны, в которой Советский Союз участвовал с сентября 1939 г., в Ве-ликую Отечественную войну, в которой ведущая роль перешла к народу . Одер-жимый бредовыми расовыми идеями, самовлюбленный параноик Гитлер, не слушая многочисленные предостережения своих генералов, объявил славян «недочеловеками», которые должны освободить жизненное пространство для «арийской расы», а на первых порах обслуживать представителей «расы господ». Миллионы захваченных советских военнопленных сгоняли как скот на огромные открытые площадки, опутанные колючей проволокой, и морили там голодом и холодом. К началу зимы 1941 г. из 3,8 млн. чел. более 2 млн. от таких условий и обращения были уничтожены. Упоми-наемое ранее освобождение пленных ряда национальностей, начатое по инициативе армейского командования 13 нояб-ря 1941 г., было запрещено лично Гитлером. Все попытки антисоветских национальных или гражданских структур, в начале войны сотрудничавших с немцами (украинских на-цио-налистов, казаков, прибалтов, белоэмигрантов), создать хотя бы полусамостоятельные государственные, военные, общественные или региональные структуры были пресечены на корню. С.Бандеру с частью руководства ОУН отправили в концлагерь. Колхозную систему практически сохранили; гражданское население принудительно гнали на работу в Герма-нию, массово брали в заложники и расстреливали по любому подозрению. Ужасные сцены геноцида евреев, массовая гибель военнопленных, расстрелы заложников, публичные казни — все это на глазах населения — потрясло жителей оккупированных территорий. За первые полгода войны от рук оккупантов, по самым скром-ным подсчетам, погибло 5-6 млн. советского гражданского населения (в том числе около 2,5 млн. человек — советских евреев). Не столько советская пропаганда, сколько вести с фронта, рассказы вырвавшихся из оккупированных территорий и прочие способы «беспроволочного телефона» людской молвы убеждали народ, что новый враг ведет бесчеловечную войну на полное уничтожение. Все большее количество простых советских людей — солдат, партизан, жителей оккупированных территорий и тружеников тыла начинало осознавать, что в этой войне вопрос поставлен однозначно — погибнуть или победить. Именно это трансформировало в СССР Вторую мировую в Вели-кую Отечественную (народную) войну.

Враг был силен. Немецкая армия отличалась стойкостью и мужеством солдат, хорошим вооружением и высококвалифицированным генеральским и офицерским корпусом. Еще долгих три с половиной года продолжались упорные бои, в которых на первых порах немцы одерживали локальные победы. Но все большее количество немцев начинало понимать, что сдержать этот порыв почти всеобщей народной ярости им не удастся. Разгром под Сталинградом, кровопролитная битва на Курской дуге, разрастание партизанского движения на оккупированных территориях, которое из тонкого ручейка, организованного НКВД, превращалось в массовое народное сопротивление. Все это произвело коренной прелом в войне на Восточном фронте.

Победы давались Красной армии дорогой ценой. Этому способствовала не только ожесточенность оказываемого сопротивления со стороны фашистов, но и «полководческое мастерство» советских командиров. Воспитанные в духе славных большевистских традиций, согласно которым жизнь отдельного человека, а тем более простого солдата, ничего не стоила, многие маршалы и генералы в своем карьеристском раже (опередить соседа и первым доложить о быстром взятии очередной крепости, высоты или города) не жалели жизней солдат. До сих пор не подсчитано, сколько сотен тысяч жизней советских солдат стоило «соперничество» маршалов Жукова и Конева за право первым доложить Сталину о взятии Берлина.

С конца 1941 г. характер войны начал меняться. Страшные соотношения людских и военно-технических потерь советской и немецкой армий канули в Лету. Например, если за первые месяцы войны на одного пленного немца приходилось 415 советских военнопленных, то с 1942 г. это соотношение приблизилось к единице (из 6,3 млн. взятых в плен советских солдат 2,5 млн. — сдались в период с 1942 г. по май 1945 г.; за это же время сдались в плен 2,2 млн. немецких солдат). На-род заплатил за эту Великую Победу страшную цену — общие людские потери Советского Союза (10,7 млн. бое-вых потерь и 12,4 млн. — гражданское население) во Второй мировой войне составляют почти 40% от потерь других стран-участниц этой войны (учитывая и Китай, потерявший всего 20 млн. человек). Германия потеряла всего 7 млн. 260 тыс. человек (из них 1,76 млн. — гражданское население).

Советская власть военные потери не подсчитывала — ей это было невыгодно, ибо истинные размеры в первую очередь людских потерь убедительно иллюстрировали «мудрость и профессионализм» лично т. Сталина и его партийной и военной номенклатуры.

Последним, достаточно мрачным и плохо проясненным аккордом Второй мировой войны (до сих пор замалчиваемым не только постсоветскими, но и западными историками) был вопрос о репатриантах. К концу войны осталось в живых около 5 млн. советских граждан, оказавшихся за пределами Родины (3 млн. чел. — в зоне действия союзников и 2 млн. чел. — в зоне Красной армии). Из них остарбайтеры — около 3,3 млн. чел. из 4,3 млн., угнанных немцами на принудительные работы. Однако уцелело и около 1,7 млн. чел. военнопленных, включая поступивших на военную или полицейскую службу к противнику и добровольных беженцев.

Возврат на Родину репатриантов носил непростой, а часто трагический характер. Остались на Западе около 500 тыс. чел. (каждый десятый), многих вернули насильно. Союзники, не желающие портить отношения с СССР и связанные необходимостью позаботиться о своих подданных, оказавшихся в зоне действия Красной армии, часто были вынуждены уступать в этом вопросе Советам, понимая, что многие из насильно возвращенных репатриантов будут расстреляны или закончат свою жизнь в ГУЛАГе. В целом же, западные союзники пытались придерживаться принципа — возвращать советским властям репатриантов, имеющих советское гражданство или совершивших военные преступ-ления против советского государства или его граждан.

Особого разговора заслуживает тема «украинского счета» Второй мировой войны. Ни в советские, ни в постсоветские времена эта тема серьезно, за исключением идеологической ругани между сторонниками просоветской «непереписанной истории» и приверженцами национально-демократического направления, не анализировалась. Западноевропейские историки (по крайней мере, английские в упоминаемой ранее книге «Вторая мировая война») определяют потери гражданского населения Украины в 7 млн. чел. Если сюда добавить еще около 2 млн. боевых потерь (пропорционально части населения УССР в общем количестве населения СССР), то получается страшная цифра военных потерь в 9 млн. чел. — это около 20% всего населения Украины на тот период. Таких ужасных потерь не понесла ни одна из стран-участниц Второй мировой войны.

В Украине не прекращаются споры политиков и историков об отношении к воинам УПА. Многочисленные «почитатели красного флага» провозглашают их предателями Родины и пособниками нацистов, не считаясь ни с фактами, ни с документами, ни с мнением европейской юриспруденции. Эти борцы за «историческую справедливость» упрямо не желают знать, что подавляющее большинство жителей Западной Украины, Западной Беларуси и Прибалтики, оказавшихся в 1945 г. вне зоны Красной армии, западные союзники Советам не выдали потому, что по международным законам они не являлись гражданами СССР и не совершали преступлений по отношению к чужой Родине. Так из 10 тыс. бойцов «СС Галичина» , взя-тых в плен союзниками в 1945 г., Советам выдали только 112 чел. , несмотря на беспреце-дентное, почти ультимативное, давление представителей управления СНК СССР по делам репатриации. Что касается рядовых вои-нов УПА, то они му-жественно сражались с немецкими и советскими оккупантами за свои земли и независимую Украину.

В заключении еще раз хочется вернуться к проблеме исторической правды. Стоит ли будоражить память погибших героев и доискиваться неоднозначной истины в трагических событиях Второй мировой войны? Дело не только и не столько в исторической правде, сколько в сохранившейся на постсоветском пространстве, в том числе и в Украине, системе «советских ценностей». Ложь, как ржавчина, разъедает не только историю, но и все стороны жизни. «Непереписанная история», дутые герои, «красные флаги», помпезные военные парады, возобновляющиеся ленинские субботники, завистливая агрессивная враждебность к Западу прямым путем ведут к сохранению убогой нереформированной «советской» промышленности, непродуктивного «колхозного» сельского хозяйства, «самого справедливого», ничем не отличающегося от советских времен судопроизводства, советской по сути («блатной») системы подбора руководящих кадров, доб-лестной «народной» милиции и «совковых» систем образования и здравоохранения. Сохранившаяся система извращенных ценностей во многом виновата в уникальном постсоветском синдроме, который характеризуется полным провалом политических, экономических и социальных реформ на России, в Украине и Беларуси.